— Что же это у нас? Надо же, нарушители; один убежал, а другой упал прямо к моим ногам, — спокойно и непоколебимо произнёс граф.
Его люди стояли с такими же равнодушными и каменными лицами, как и месье де Ла Фер. Двое слуг вытащили Жиля из сугроба и подтащили к своему хозяину.
— А, месье, ворующий мою дичь, — граф посмотрел в испуганные глаза слуги моего дяди, — Я думаю, что данному господину понравится в моих темницах, где он будет пребывать до и в процессе судебной тяжбы по нарушению границы.
— Вы не посмеете! — не подумав, выпалила я.
— О, сударыня, посмею, ещё как посмею. Ваш слуга нарушил закон, причём нарушал его и ранее, не единожды. Он понесёт наказание. Хотя, не спорю, сырые темницы могут и убить его.
— Он ведь просто старик, почему бы вам его не отпустить? — попыталась я воззвать к человеческим крупицам его души, — Если он нанёс вам ущерб, то мой дядя возместит его, я уверена! Просто назовите сумму, пришлите ему счёт…
— Что ж, мадемуазель, вы уговорили меня. Я же не зверь всё-таки… убивать беспомощного старика. Но в данном случае я готов заключить сделку с вами.
— Со мной? — я удивленно посмотрела на него, — И что же вы хотите?
— О, ничего неприличного. Всё довольно просто: вы отдаёте мне ваши рисунки, причём, все.
— Но там личное, я не могу вам их отдать!
С леденящим ужасом я вспоминала, что в стопке рисунков, что он потребовал, лежали портреты родителей, братьев, эскизы интерьера моего замка, сада… Места, дорогие моему сердцу, те воспоминания, что были важны для меня.
— Ну, замок это тоже личное, но вам сие не помешало молча его рисовать, — возразил мне мужчина, — Неужели вам не жалко этого старого человека? Мои слуги не любят воров, как и я; могут втихомолку избить его в камере… Да всякое может случиться с ним в моём замке.
Жиль тихонько и жалобно всхлипывал, согнувшись почти что пополам, и обхватив рёбра. Огромный синяк расплывался у него на скуле. Я потихоньку подошла к краешку дороги. Взглянув на папку в последний раз, я вздохнула и протянула её всаднику. Мужчина усмехнулся и спешился. Он подошёл к своему краю и его цепкие пальцы схватили папку. Однако, не желая расставаться с дорогими сердцу вещами, я не могла быстро выпустить её из своих рук. Граф медленно стал притягивать папку к себе, вместе со мной. Мой ничтожный вес никак не мог воспрепятствовать этому, поэтому медленно, загребая снег сапожками, я стала скользить в сторону его части дороги. Вдруг в моей голове вспышкой пронеслось осознание, что если я окажусь в его владениях, то меня вместе с Жилем легко могут упечь в подземелье, и даже потребовать выкуп у дяди. Я очнулась, как ото сна, и, всхлипнув, разжала пальцы. Но мгновением раньше месье де Ла Фер дёрнул папку на себя, и от этого я отлетела в глубокий сугроб на своей стороне. Это произошло довольно резко и неуклюже. Нахмурившись, граф посмотрел на меня: