— Ты чего? — тихо спросил он. — Что случилось?
Ее плечи мелко дрожали от подступивших рыданий.
— Не делай больше так, — попросила она. — Не надо драться из-за меня. Они убьют тебя. Не надо, пожалуйста.
Эйрик невольно улыбнулся.
Это было так трогательно, мило, и даже немного смешно… совсем чуть-чуть.
— Ивен… он подхватил ее на руки, прижал, чуть покачивая из стороны в сторону, словно ребенка. — Ну, что ты… Они ничего мне не сделают.
Она всхлипнула.
— Я так переживаю за тебя. Очень-очень.
Очень… Неожиданно, это пробрало до дрожи.
— Знаешь, — серьезно сказал он, — за меня никто никогда не переживал.
— Никто? — Ивен не поверила. Заглянула ему в глаза.
— Никто. Всем было плевать. Все считали, что я и так получил от жизни больше, чем заслуживаю.
Она уткнулась носом ему в шею.
— Все хорошо, не бойся, — сказал он.
— Я ведь сама просила тебя остаться… я не думала, что так будет. Я, правда, не хотела, чтобы вышло так.
— Все хорошо.
Она подняла голову, осторожно, кончиками пальцев провела по его лицу. Нос слегка распух, разбита губа и здоровенный синяк на скуле. Но вид у него, почему-то страшно довольный.
— Хорошо? — губы Ивен дрогнули в улыбке, но в глазах блестели слезы.
— Это не самое страшное, — сказал он.
Ивен покачала головой.
А потом они сидели на земле, подстелив плащ. Обнявшись. Почти не разговаривая. Просто так хорошо и спокойно сидеть рядом, чувствовать тепло… Прошлое слишком неоднозначно, чтобы его вспоминать. Будущее — непонятно и даже страшно, чтобы в него заглядывать. Только здесь и сейчас.
И снежинки таяли, согретые дыханием.
* * *
Как удивительно иногда поворачивается жизнь.
От непривычной работы болели руки и спина. И еще ребра, но это совсем от другого.
Тьюгге тоже наказали за драку. На третий день Эйрик наблюдал, как он вылез с замотанной головой, и, ругаясь сквозь зубы, что такая работа не достойна воина, принялся подметать двор.
Недостойна. Эйрику было даже немного смешно. А Тьюгге, глядя на Эйрика, начинал возмущаться еще громче.
Его самого пока не трогали, по крайней мере открыто. Правда, за эти три дня попалась горсть мелких черепков в миске с похлебкой, и еще, вчера вечером оказалось, что солома на которой он спит — влажная и воняет… Молча сгреб в сторону, постелил свежей.
Можно было пойти искать виноватых, и даже найти. А потом ему бы пришлось покинуть замок.
Он очень старался вести себя тихо, никуда не лезть.
Нужно подождать. И потом…
Потом все должно как-то решиться.
Это временно.
Нужно собраться с силами и понять, как правильно поступить.
«Я так мечтала вернуться, — сказала Ивен, когда они сидели в поле вдвоем. — Я так ждала. Но теперь, когда вернулась, поняла, что никогда не буду здесь счастлива».