Я ответил: «Я не думаю, что он окажет вам какую-нибудь услугу, особенно в связи с тем, как вы обошлись с ним, когда он в последний раз пришёл повидаться с вами, но он никогда не станет лгать: он будет строго придерживаться правды и высказывать своё мнение о вас, которое малоприятно». — «Отчего же, — возразил Наполеон, — на борту корабля мы были очень благосклонны друг к другу. Что он может сказать обо мне? Что я хочу сбежать и вновь взобраться на французский трон?»
Я ответил, что весьма вероятно, что он и подумает об этом и скажет это. «Вот ещё! — воскликнул Наполеон. — Если бы я сейчас находился в Англии и депутации из Франции предстояло приехать туда и предложить мне трон, то я бы не принял этого предложения до тех пор, пока не узнал, что это единодушное желание всей страны. В противном случае я был бы вынужден превратиться в палача и отрубить головы тысячам, чтобы оставаться во главе страны: чтобы мне удержаться там, пришлось бы разлиться целому океану крови. Я уже наделал достаточно шуму во всем мире, теперь же я старею и хочу уединения. Именно эти побуждения, — продолжал он, — вынудили меня отречься от престола в последний раз».
Я напомнил ему, что, когда он был императором, он добился ареста брата сэра Джорджа Кокбэрна, бывшего тогда послом в Гамбурге, и отправки его во Францию, где он в течение нескольких лет содержался под стражей. Наполеон выглядел удивленным, услышав от меня эту историю, и попытался вспомнить её. После небольшого раздумья он спросил меня, уверен ли я в том, что человек, арестованный в Гамбурге, был действительно братом сэра Джорджа. Я ответил, что абсолютно уверен, поскольку об обстоятельствах этого дела мне рассказал сам адмирал.
«Вполне возможно, — ответил Наполеон, — но я не припомню имени арестованного. Однако я предполагаю, что это, должно быть, случилось в то время, когда я добивался ареста всех англичан, которых можно было обнаружить на континенте, только потому, что ваше правительство еще до объявления войны захватывало все французские корабли, задерживало матросов и пассажиров, которых они могли обнаружить в гаванях или в портах. Я, в свою очередь, задерживал всех англичан, которых можно было бы найти на континенте, для того, чтобы показать им, что если они всемогущи в море и могут делать там всё, что им угодно, то я в такой же степени силен на земле и имею такое же право задерживать людей на подвластной мне территории. Теперь, — заявил Наполеон, — я могу понять причину, почему именно его выбрали ваши министры. Однако меня удивляет, что он никогда не обмолвился об этом. Деликатный человек не согласился бы взять на себя обязанность препровождать меня сюда, учитывая подобные обстоятельства. Вот вы увидите, — продолжал он, — что довольно скоро англичане прекратят ненавидеть меня. Многие из них побывали во Франции, где они услышали правду, именно они и совершат революцию в мнении обо мне в Англии — пусть же они сами оправдают меня, и у меня нет сомнений, каков будет результат».