Она дернулась в его объятиях, ее вздох эхом отозвался вокруг, и это заставило бы его удовлетворенно улыбнуться, если бы он вообще осознавал что-нибудь. Но это было не так. Потому что ее вкус поразил его, соленый, сладкий и чертовски вкусный, и все, о чем он мог думать, это, как получить больше.
Так что он лизал ее снова и снова, заставляя ее бедра дрожать, вырывая у нее очередной вздох. Затем он раздвинул ее ноги еще шире и держал так, пока его язык глубоко входил в ее киску.
Хлоя застонала и откинулась назад.
- Вэн..., - его имя было прерывистым всхлипом. - О, Боже, Вэн…
Ему бы очень хотелось, чтобы все прошло тихо и спокойно, чтобы он вкушал ее медленно и неторопливо. Только ради их удовольствия. Но он чувствовал, как она дрожит в его руках, ощущал ее густой мускусный жар и знал, что она уже почти на грани.
Поэтому он послал ее туда, глубоко засунув язык, нежно играя пальцами с ее клитором, заставляя ее запрокинуть голову и закричать, ее бедра приподнялись, все ее тело выгнулось, когда оргазм накрыл ее.
Он снова был тверд и хотел быть внутри нее больше, чем хотел сделать следующий вдох. Отстранившись от нее, он поднялся на ноги и полез в задний карман за бумажником, моля Бога, чтобы у него был там презерватив, потому что он не думал, что у него хватит терпения идти в аптеку.
К счастью, за несколькими долларовыми купюрами пряталась одинокая серебряная фольга, поэтому он схватил ее и разорвал. Его брюки были уже расстегнуты, так что все, что ему нужно было сделать, это раскатать латекс по его нетерпеливому члену.
Хлоя рухнула на спину, свесив ноги с края стола, закрыв лицо рукой. На ней все еще была клетчатая рубашка, но она была обнажена ниже пояса, и он никогда в жизни не видел более сексуального и эротичного зрелища.
Нет. Он знал, что может быть сексуальнее.
Раздвинув ее ноги своими бедрами, он наклонился и обнял ее, заставляя сесть. Она издала тихий звук, ее рука упала с лица, когда она выпрямилась, открывая свои захватывающие сердце прекрасные черты, черный бархат ее глаз, смотрящих на него.
Да, именно этого он и хотел. Ее взгляд. Он был сексуальнее всего.
Он не сводил с нее глаз, когда нащупал края ее рубашки и сильно дернул, разрывая их. Она не протестовала, глядя на него так, словно никогда в жизни раньше не видела. Под рубашкой она была обнажена, эти маленькие, совершенные груди и розовые соски были такими же совершенными и розовыми, как и прошлой ночью.
Стянув с нее рубашку, оставив ее сидеть на столе совершенно голой, он просунул руки ей под колени, побуждая ее обхватить своими стройными ногами его талию, прижимая ее бедра к своим. Затем он обхватил рукой свой член, нашел скользкую плоть ее киски и толкнулся, прокладывая себе путь в ее тугое, влажное тепло.