Не было причин скрывать это от нее.
- Да, это так.
- Так что же тебе в этом нравится? То, что это опасно? Или главное для тебя - защита страны?
Ладно, разговор свернул на ту территорию, в которой ему было не очень комфортно.
- Зачем тебе это знать? - он надеялся, что это прозвучало не так воинственно, как он опасался.
Она прикрыла на мгновение глаза и осталась смотреть вниз, одной рукой водя по его груди.
- Я просто хочу знать. Тебя долго не было, и..., - она внезапно замолчала.
Но ему не нужно было продолжение. Он знал, почему она задала этот вопрос, и уязвимость вопроса, то, что он открыл, проникла внутрь него, обхватив длинными пальцами его сердце.
Ты должен рассказать ей о Софии.
Но он не хотел, потому что ненавидел рассказывать эту историю. Ненавидел снова переживать эту неудачу, особенно учитывая тот факт, что теперь он защищал Хлою. Ей нужно было доверять ему, но как она сможет это делать, если узнает, что он позволил умереть женщине, находящейся под его защитой?
Нет, не ту ложь, которую ты продолжаешь себе говорить. Истинную правду. Ту, о которой ты даже не можешь заставить себя думать.
Холод пронзил его, желание отодвинуться и увеличить расстояние между ними было почти непреодолимым. Но она все еще рисовала круги на его груди, и эхо этого маленького уязвимого заявления звучало внутри него, и он не мог заставить себя сделать это. Не тогда, когда это причинит ей боль, а, видит Бог, причинить ей боль - последнее, чего он хотел.
Она должна была знать, что причина, по которой он держался подальше от ранчо, была не в том, что она что-то сделала не так.
Отбросив прочь ощущение холода, он поймал ее подбородок, откинув ее голову назад, чтобы привлечь ее внимание.
- Это не из-за тебя, - тихо сказал он. - Ты ведь знаешь это, правда? Я держался в стороне не из-за того, что ты что-то сделала не так.
Она отвела от него взгляд.
- Я знаю.
- Неужели? Правда?
Она вздохнула и расслабила губы, которые до этого были плотно сжаты, и было очевидно, что она не хотела смотреть на него.
- Ну... иногда..., - нерешительно начала она, - я думала, может быть... я что-то сделала. Сказала… Понимаешь…
Его грудь сжалась, как будто он снова делал тот гребаный тест на погружение. Во время тренировки ему связали руки и бросили в бассейн. Вода настойчиво давила ему на грудь, напоминая о том, как близка его собственная смерть. Сейчас он чувствовал, что на него давит какая-то тяжесть, но на этот раз его волновала не возможность смерти, а что-то другое - и уйти от этого было не так просто, вырваться из пут, которые связывали его руки, и вынырнуть на поверхность.