Она ничего не сказала, когда он обнял ее, прижав к себе, как будто она была тайной, которую он хотел сохранить в безопасности. Затем он отвел назад бедра и глубоко вошел в нее.
Хлоя развалилась на части, рыдая на его плече, разбившись на части, как стеклянный шар, удерживаемая только силой его рук.
Чтобы она не упала.
* * *
Рыдания Хлои эхом разнеслись по комнате, ее киска крепко сжалась вокруг его члена, и он сдерживался из последних сил, чтобы не потерять терпение и не толкнуть ее, загоняя себя в нее, резко и быстро, пока бы оргазм не пришел и к нему.
Но он этого не сделал.
Он не собирался спешить, не с ней, потому что это было не о нем. Ей было одиноко и страшно, и он хотел, чтобы ей было хорошо. Утопить ее в удовольствии. По крайней мере на некоторое время.
Его толчки заставляли ее содрогаться, но он не отпускал ее. Он продолжал прижимать ее к себе, когда снова начал двигаться, выскользнув из ее тугой маленькой киски, прежде чем вернуться назад, глубоко и медленно.
Он услышал, как она выдохнула его имя, ногти впились ему в спину, обе ноги плотно обхватили его, искушая отпустить свою крепкую хватку, держа ее под контролем. Но нет. Он хотел заставить ее кончить снова, и не собирался останавливаться, пока не кончит.
Но ее запах сводил его с ума, мускусный и женственный. И он все еще ощущал вкус ее кожи во рту, соленой, сладкой, восхитительной. Прошло много времени с тех пор, как он хотел разложить женщину на своей кровати и попробовать каждый дюйм ее тела. Давненько он не позволял себе так сильно хотеть женщину. После Колумбии и его неспособности защитить Софи, он решил, что ему хватит жить по невозможным стандартам Ноя, как сына и как его наследника, он был довольно эгоистичным, когда дело касалось секса. Конечно, он всегда убеждался, что его партнершам все нравится, потому что не было никакого смысла, если им не нравилось, но он был очень осторожен, чтобы не допустить чего-то большего. И он выбирал только тех женщин, которые могли о себе позаботиться. Которые не нуждались в защите. Которые не нуждались в нем.
Что делало его реакцию на Хлою очень, очень неправильной.
Потому что она не подходила ни по одному из этих пунктов.
Она лежала под ним, дрожащая и отчаявшаяся, глядя на него, как будто она висела на краю обрыва, и он был ее спасательным кругом. Это не должно было быть так возбуждающе. Тем не менее, он был так чертовски тверд, что потянулся и взял ее лицо в ладони, чтобы успокоить, наблюдая, как она расслабляется от его прикосновений, отвечая на них, вызывая боль в его груди, а член становиться еще тверже.