Обдумал свое положение. И принял решение. Ну, что ж. Коли попал в кринку с молоком, начну барахтаться, как та лягушка. Собьется масло, и я выскочу из западни. Да и за державу все же обидно. Совсем не важно, какая она. Царская, советская, президентская, княжеская. Принцип вечен — бей врагов — спасай Россию! А недругов у нас, русских, словно клопов вонючих в дешевой гостинице. Сразу всех и не передавишь. Если супостаты с европы, тем хуже для них. Все как всегда. Попытаюсь провести аналогию с нашествием Бонапарта. Все таки светлейший принимал в ней участие. Хотя исторически верно будет назвать агрессоров не французской армией, а европейской. В походе приняла участие вся сегодняшняя ЕС. Французов, дай Бог, набралось всего процентов сорок с лишним. До половины не дотягивали. Наступали европейцы широким фронтом. В ширину чуть без малого полтысячи верст. А сам ударный клин вытянулся почти на тысячу. Каким бы гением не был Бонапарт, а проблемы с обеспечением такой войсковой громады, он так решить и не смог. Хотя всех «европейцев» по разным источникам насчитывалось в России до шестисот семидесяти тысяч, а свои растянутые коммуникации надежно охранять от набегов партизан и кавалерийских групп они так и не смогли. Чего говорить, если уже до предела насыщенные грузовиками части вермахта провалили снабжение своих передовых частей, то чего говорить про эпоху гужевого транспорта. Да и растянутые части противника можно бить по частям. Не зря же Наполеон страстно мечтал устроить одну решающую битву, где бы одним ударом разбить противника в щепки. Тем более он по количеству войска значительно превосходил русскую армию.
Только вот проблема. Подобный прием мог сработать в материковой части России, где расстояния огромные. В Крыму такое не пройдет. Расстояния небольшие. Вся надежда на оборону лишь в пересеченной местности. Поэтому в той реальности Меншиков, когда командовал армией, поступал правильно. Он старался давать бой там, где наши части могли более — менее закрепиться на выгодных для себя позициях. Тем более, союзники превосходили наши войска. Поэтому опять надо грызть врага маленькими кусочками. Вырвать кусочек, пережевать, и так постоянно. Не давать покоя ни днем, ни ночью. А подобной тактики в той истории и не было. Лишь при обороне Севастополя делали вылазки на позиции врага.
Лучше бы конечно, нашим крейсерам действовать на морских коммуникациях. Перехватывать транспорта вдали от берега и брать в качестве приза, топить и прерывать снабжение. Но, наш флот будет заперт наглухо. Слишком уж огромное преимущество в боевых кораблях. На мой взгляд, некоторые отечественные историки прозападного толка, уж очень рьяно показывают небывалую мощь особенного английского флота. Дескать, на пару ходили «бритиши» сплошь и рядом. Однако действительность была немного иной. После окончания войны с Наполеоном, и яркой победы британского флота под Трафальгаром, можно сказать, начался упадок. За короткий срок было уволено с флота огромное количество матросов, а боевые корабли поставлены на прикол. В 1841 году на службе числилось двести капитанов и менее полутора тысяч лейтенантов с минимальным окладом. И за двадцать шесть лет они практически не продвигались по службе. К пятидесятым годам большинство адмиралов были дряхлыми стариками. Фактически начался технический застой. И появление паровых колесных пароходов не меняло общей картины. Тем более колесные корабли больше привлекались в качестве посыльных. Огромный опыт управления большими боевыми эскадрами был забыт. Не зря же союзники, когда ввели в Балтийское море огромную соединенную эскадру, практически ничем себя не проявили. А те успехи, которые они себе приписали, при атаке оборонительных сооружений Свеаборга, гроша ломаного не стоят. Затраты на содержание объединенного флота союзников оказались намного выше, чем совокупный ущерб от обстрела на русских батареях. На мой взгляд, более качественный военный флот в это время был у французов. Они опережали островитян по техническим новинкам по всем направлениям. Даже ввели в строй первыми броненосец. Видимо давила жаба по причине поражения от английского флота под руководством Нельсона. Британцы же поначалу от этой идеи высокомерно отказались.