— Это был ты? — спросила она.
Мое тело начало быстрее перекачивать кровь, и я кивнул, выплюнув:
— Да, это я убил ублюдка.
Я напрягся, мои мышцы дергались в ожидании, что она будет защищать мразь. Скажет мне, что я дьявол, убийца — то дерьмо, которое я уже знал.
Но прежде чем я мог подумать, всхлип вырвался из ее горла, она рванула вперед и обняла меня за талию. Мое сердце грохотало в груди, а руки сжались в кулаки в воздухе, когда ее руки прикоснулись к моей коже.
Ко мне нельзя было прикасаться. Ко мне, черт побери, нельзя было прикасаться. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, я начал считать, ожидая, что пламя причинит ей боль. Ждал боли... восемь, девять, десять, одиннадцать... Я опустил глаза, когда досчитал до одиннадцати, ожидая ее боли.
Одиннадцать.
Но ей не было больно.
Одиннадцать.
Я продержался дольше одиннадцати.
Руки маленькой сучки крепко сжали мою талию, и я посмотрел шокировано на них. Я видел ее густые темные волосы. Видел, как грудь поднималась и опадала от дыхания.
— Спасибо, — прошептала она и прижалась щекой к моей груди. — Огромное спасибо.
Мои легкие замерли, когда она поблагодарила меня. Но я не понимал. Как и всегда. Я ни хрена не понимал.
Почему ей не было больно от моего касания?
Почему она, бл*дь, благодарила меня?
Затем ее руки снова сжали меня крепче, и я захотел коснуться ее спины. Я, бл*дь, хотел коснуться ее спины.
Жар от убийства все еще пульсировал в моем теле, пульс отдавался в шее, я зажмурил глаза. С силой опустив руки, я сделал глубокий вдох и прижал руки к ее спине. Когда ладони коснулись материала ее платья, я втянул вдох, ощущая, как ее тело подрагивало под моими ладонями.
Я почти отстранился, ощущение ее в моих объятиях играло с моим разумом. Но затем я был уничтожен, когда ощутил влажность на своей груди, коже, и сучка, плача, произнесла:
— Ты освободил меня. Ты освободил меня от него.
От этих слов я зажмурился. Сердце дико заколотилось в груди, но пламя в моей крови, жар в моей крови, утихомирились.
Пламя никогда не успокаивалось.
Оно горело, черт побери, вечность.
Но с ней...
Я хотел обхватить ее крепче.
Хотел прижать ее ближе, но она опустила руки и отстранилась.
Я сжал руки по бокам, наблюдая, как она отходила, затем, до того как дошла до своих сестер, она повернулась и спросила:
— Как тебя зовут? — ее голос дрожал, как будто ей было страшно. Но ее глаза не покидали мои. Они, черт побери, прожигали мои, заставляя сердце биться еще быстрее.
Затем я подумал о вопросе. Мое имя...
— Флейм, — сказал я, заталкивая свое другое имя подальше, на задворки разума. Имя, которое не мог вынести.