Сработало.
Я бесплотна.
Вот чего мне стоили четыреста лет жизни.
Хотелось бы мне посмотреть на лицо ублюдка, когда тот поймет, что меня больше нет.
Я плавно взлетаю над кроватью, оглядывая сверху покои, которые разделяю с остальными тихо спящими женщинами. Больше не одна из них.
Хвала Матери и Отцу.
Я лечу через окно, морщась, когда тело проходит сквозь стекло. Ощущения не то, чтобы неприятные, а скорее странные.
Я продолжаю парить вверх, пока город подо мной представляется не более, чем яркими мигающими огоньками. Отсюда Сомния выглядит красиво. И не выглядит, как клетка, в которую меня заключили.
В таком далеком от всех месте я позволяю себе посмеяться. И как только начинаю, то не могу остановиться. Я перехитрила мужа. Уже в какой раз?
Взгляд задевают звезды, и смех затихает. Миллионы звезд, похожие на крошечный маяк света в этой угнетающей ночи.
Волна надежды омывает меня.
Как борются с тьмой? Не позволяют ей потушить внутренние лучи света.
Я даю ветру унести меня прочь, прекрасно зная, что он приведет меня туда, куда нужно. Вокруг меня порхают множество пикси, неугомонно что-то вереща. Порой вижу по две пары крыльев — любовники встречаются высоко в ночном небе под покровом тьмы.
Может раньше я бы почувствовала что-то при виде их — тоскливость, вероятно — но теперь я не чувствую ничего. Муж полностью искоренил из меня данное понятие.
Теперь, пока плыву по течению нежного бриза, я становлюсь более встревоженной с тем, как появляются крылья тут и там. Солдаты следят за мной?
Я понимала и до того, как выпила пузырек, что оставила за собой улики — ночную сорочку и сам флакон. Один единственный вдох его аромата, и любая любопытная фейри узнает, что я выпила и, естественным образом, поймет, что я сделала.
Мой больной, ревностный муж без сомнений начнет действовать. Ему придется. Гордость не позволит сидеть на месте.
Я лечу высоко по небу, кажется, уже долгие часы, но, в какой-то момент начинаю опускаться вниз; рука начинает мерцать, возвращаясь в видимый мир. Секундами позже она приобретает оболочку, как и все тело, которое начинает тяжелеть, а затем и падать.
Инстинктивная стрела страха пронзает меня. Но не успела я почувствовать ее, как проявляются крылья. Тонкие, как бумага, они блестят бледными оттенками пурпурного, подхватывая поток ветра, чтобы замедлить снижение. Я продолжаю падать с неба, разыскивая низкие участки склонов, где воздух был плотнее.
И как только нахожу таковой, начинаю тормозить.
Ночной воздух проникает мне под кожу. Я обнажена, как в день, когда родилась, и только волосы длиной по талию прикрывают меня. Локоны цвета черного дерева скользят по телу, развиваясь на ветру.