Несколько солдат еще на службе, сервируя стол в конце палатки. Рядом с ними стоят две бочки — одна с дистиллированным спиртом, а другая с элем. Моча огра намного лучше, чем все это дерьмо, но когда ты далеко и долго находишься от цивилизации, все практически становится амброзией.
Мы с Малаки направляемся к группе выпивающих и смеющихся солдат, сидящих за круглым столом.
Так и проходят мои дни. Просыпаюсь, перекусываю в столовой, переодеваюсь, раздеваюсь, еще раз прихожу в столовую и разделяю выпивку с товарищами — порой согреваю себя женщиной — и затем в койку. Просыпаюсь на следующий день, и все начинается по новой.
Через час, когда мы зашли сюда, палатка до стен наполнилась буйными солдатами. Я достаю меч и откупориваю масло. Вылив немного на тряпку, я начинаю чистить лезвие с закинутыми на столе ногами.
Сегодня я в мрачном настроении. Так и не приблизился к убийству короля.
Возможно, пророчица не имела в виду, чтобы я много времени тратил на армию. Вероятно, я нашел в себе доблесть уже давным-давно, не осознав этого, и все это время потратил на убийство врага, что было напрасно.
Меч едва начал блестеть, когда ткани в палатку распахиваются в стороны. Две дюжины скудно одетых мужчин и женщин вошли внутрь — большая их часть пришла торговать сюда своим телом. Я напрягаюсь, когда виду некоторых смертных вперемешку с феями.
Что-то новенькое. На посты всегда приходят фейри, чтобы удовлетворить застоявшиеся желания солдат, но никогда не было людей.
Малаки кидает на меня взгляд и наклоняется ко мне.
— Предположительно, смертные — подарок от короля за нашу последнюю победу.
Подарок? Жениться на смертном — вне закона. Даже спать с ними запрещено, так как считаются нечистыми и примитивными. И чтобы отправить их нам в качестве награды… это кажется больше оскорблением, чем подарком.
Группа мужчин и женщин распространяется по помещению, быстро прилипая к заинтересованным солдатам. Малаки с другими вокруг меня встает, позволяя фейри и людям вывести их наружу, где все будут танцевать вокруг костров, прежде чем уединиться в облаках.
— Не пойдешь? — спрашивает Малаки, когда замечает, что моя задница все еще сидит.
Я один раз качаю головой, вниманием прикованный к мечу. До сих пор я отмахнулся от трех попыток других персон выудить меня наружу.
Девушка с хихиканьем дергает Малаки в сторону. Он делает несколько шагов назад, желая что-то мне сказать, но выбирает ничего не говорить и, отворачиваясь, уходит с остальными солдатами. В считанные минуты высвобождается большая часть палатки.
Только подумав, что у меня выдастся свободная минутка для уединения, я слышу мягкий шелест юбки женщины, направляющейся в мою сторону.