Теперь верил.
Дверь за мной открывается, и заходит мама. Мне не надо находиться рядом, чтобы понять, что она пахнет старыми пергаментами и что ее пальцы окрашены в черный цвет.
Писарь плачет словами и истекает чернилами, — так она говорила мне, когда я был маленький и многого не понимал, естественно, думая, что сказанное было правдой — некой ее магией. Это было давно, прежде чем я осознал, что есть магия, а что нет.
— Десмонд, — говорит мама, улыбаясь мне уставши, — я скучала.
Я быстро киваю, не смея говорить.
— Ты занимался чтением? — интересуется она.
Мы, наверное, самые бедные фейри, существующие в этом безбожном мире, но Лариса Флинн тратит с трудом немного заработанных денег на книги. Книги о царствах, которые я никогда не увижу, и людей, которых никогда не встречу. На книги о языках, на которых никогда не заговорю, и жизненных укладах, которые мне не по плечам. На книги, рассказывающие о жизнях, которые я никогда не проживу.
И под этой крышей я узнаю все с ее страниц.
— А смысл? — спрашиваю я, отказываясь признаваться, что действительно читал, потому что по какой-то непонятной причине возвращаюсь к этим чертовым книгам изо дня в день, полный решимости изменить свою жизнь. Наши жизни.
Глаза матери движутся к свечам.
— Десмонд. — Ее тон всегда становится ниже, когда она мягко собирается меня наказать, — с кем на этот раз ты подрался? — Мама одаривает меня серьезным взглядом, хотя в глазах сверкает озорство.
Сколько бы она не притворялась, что не одобряет сделки, которые я совершаю, можно едва заметить, что мать все-таки поощряет их. И в любой другой день я бы мог подлизаться к ней побольше, потому что в большинстве своем мне нравится помогать ей.
— Разве это важно? — задаюсь я риторическим вопросом, становясь над маленьким котлом и помешивая в нем еду. От брызг на меня попадает сок, и одежда пятнается красно-пурпурным цветом; теперь пахну, как свекла. Я отказался от славной еды, чтобы денег хватало на свечи. В результате, свеклы на ужин.
Я должен быть благодарным. Всегда могло быть хуже. У меня есть ночи, когда я ложусь с сытым разумом, хоть и пустым желудком. И утром просыпаюсь с песком в глазах и ботинках, будто я — чертов любимец Песочного человека>1, и после ночной кошмар возобновляется вновь.
Ненавижу бедность. Ненавижу чувство, что мы имеем право лишь на худшее в этом королевстве, лишь просто потому что. Но больше всего я ненавижу, что мне приходится делать жесткие выборы. Книги или еда? Поучиться или поесть?
— Это бы не было проблемой, если ты бы позволила мне использовать хоть немного магии, — говорю я.