Калли поворачивает ключ и открывает дверь, заходя в комнату.
Я колеблюсь позади нее, потому что насыщен вечерней магией; мое тело пульсирует ею. Я бы мог опустошить целую бочку сильнейшего алкоголя Потустороннего мира — эффект был бы почти такой же. Эгоистичные, жадные; мысли фей постоянно давят на меня. Если останусь, то обязательно сделаю то, о чем буду сожалеть.
Оставь ее здесь. Скажи, что тебе нужно идти и покинь это место, пока не стало слишком поздно.
Калли поворачивается ко мне; каждый ее дюйм понемногу сокращает во мне решимость. Она хватает руку и тащит меня внутрь, не предоставляя мне выбор.
Как только мы остаемся наедине в комнате, она превращается обратно в скромную Калли.
Она проводит ладонями внизу по платью, и мне приходится задействовать всю свою волю, чтобы не пялиться туда, чего касаются ее руки.
— Спасибо, — говорит она, уставившись на опухшие с травинками ноги. — Сегодняшняя ночь была… чудесной.
Калли пробирает меня до мозга костей. Я пытаюсь держать руки подальше от нее, а она благодарит меня за эти танцы.
Цепляйся за человечность, Десмонд!
Я пробегаюсь руками по волосам, потому что импульсы, над которыми, как думал, взял верх много лет назад, теперь стягивают меня.
Моя человечность, как белый кролик, я бегу все дальше и дальше, ближе к кроличье норе…
— Что-то не так? — спрашивает Калли, ее голос звучит слишком ранимо.
Уходи! Сейчас же, пока не стало слишком поздно!
Я опускаю руки.
— Я так больше не могу.
Контроль ускользает, ускользает…
Я поднимаю на нее взгляд.
Ускользает.
— Дес? О чем ты? — не понимает она.
Ускользнуло.
Заяви права на свою невесту. Заставь выпить лиловое вино, чтобы она больше никогда не могла быть человеком.
— Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен забрать тебя отсюда сейчас же. — Так приятно отдаться наконец-то искушению. Как долго я сдерживался.
— Забрать? — Калли выглядит озадаченной. — У тебя сделка сегодня ночью?
Я начинаю кружить вокруг нее. Она — мышка, а я — кот, пришедший поиграть.
— Я бы забрал тебя и никогда не отпускал. Моя милая, маленькая сирена. — Я провожу рукой вдоль обнаженной кожи ее спины. Боги, я хочу большего. Как ее пара, я буду трогать больше и не только спину. Ничего не удовлетворит меня, пока это не случится, ничего.
— Тебе здесь не место, и мое терпение, как и человечность, уже на грани.
Возьми ее. Заяви на нее права. Сделай своей.
— Я мог бы заставить тебя сделать кое-что… очень много всего, — говорю я, понижая голос.
Картинка теперь не вылезает у меня из головы. Ее тело подо мной, ноги обернуты вокруг меня. Я уже представляю, как погружаюсь в нее, как ее тело раскрывается для меня. Одно воображение следует за другим, одна изощренная позиция заменяет другую. Я бы занимался с ней любовью, пока она бы не забыла все, кроме меня.