Вера!
ВЕРА!
Я же ломаюсь и крошусь изнутри. Руки немеют, а ноги меня едва держат.
С трудом доползаю до туалета, и случайный звук сливаемого в соседней кабинке бачка довершает дело. Склоняюсь над унитазом, и меня долго рвет.
Очень хочется заодно выблевать и все воспоминания, которые кислотой проедают меня изнутри.
Совершенно не помню, как добралась до самолета.
Помню только, что в салоне меня пересадила стюардесса, потому что я рухнула на первое попавшееся кресло, а слезы мешали рассмотреть номер и букву на отрывной части посадочного билета.
Марк
— Вам нельзя! Запрещено!
Красная полоса на полу между двумя кабинками паспортного контроля, как непреодолимая граница, после которой все, что я строил эту неделю, смыло к чертям собачьи бездушным приливом.
Как в замедленной съемке, я видел снимки в руках этой рыжей женщины. Она даже не пыталась отомстить. Слишком пьяна была для этого, раскаиваясь и оплакивая то, что не ценила, пока оно у нее было.
В чем-то мы с ней похожи, правда?
Я ведь говорил, что с такой, как Марианна, мы живем по одну сторону пропасти, которая теперь между мной и Верой только увеличилась. Разрослась до непреодолимых границ, размером с океан между двумя материками. Я кричу в пустоту.
Вера стоит в каких-то ста метрах от меня, и я вижу даже по напряженной спине — ей больно. Очень больно.
Я не вижу, как она уходит, меня оттаскивают охранники и таможенники. Говорят на трех языках, но сейчас я не понимаю ни русского, ни греческого, ни английского.
А еще я не должен терять ни минуты.
Так как я не пытаюсь прорваться дальше, меня отпускают. Бегу к стойке авиакомпании, чей чартер поднимется в небо через час.
Там очередь.
Иду через толпу, как горячий нож сквозь масло. Сзади предсказуемо возмущаются. Останавливаюсь у стойки, не глядя на пожилую пару, которые как раз оформляли билет.
— Мне нужен билет.
Девушка теряется от такой наглости. Очередь позади меня закипает. К толпе я и оборачиваюсь:
— Плачу пятьсот евро сверху тому, кто уступит мне свой билет!
— Дорогой, может, ты полетишь следующим? — тут же реагирует старушка. — Видимо, этому молодому человеку очень надо.
— Очень, — горячо подтверждаю я. — От меня невеста сбежала. Практически из-под венца. Надо догнать.
— Бери мой билет, мужик! — встревает дородный бородатый мужчина.
Оформившись и расплатившись наличкой из ближайшего банкомата, после быстрой регистрации на рейс, я снова возвращаюсь к паспортному контролю.
Таможенники смеряют меня презрительным взглядом.
Смиренно протягиваю паспорт.
Когда мы заехали на квартиру к Паше за вещами Веры и чтобы оставить ключи под ковриком, а после ко мне домой за остальными вещами, оставленными там Верой, то, поддавшись какой-то седьмой чуйке, я захватил с собой и свой паспорт. Если бы это было не так, хрен бы я успел на ночной чартер. Вылетел бы не раньше шести утра, а где искать Веру — я не знаю.