Вот про все это им и надо было рассказать.
Прасковья Яковлевна ведь понимала, что старается от лица всего своего поколения, потому что многие ее родные и присные ушли в небытие, не решившись на откровенный разговор с будущим, не исповедавшись перед теми, кто подхватил от них факел жизни и понес дальше. Осталась она одна. Значит, только она могла отдать новым факелоносцам эстафету знаний, силы и правды. И Прасковья Яковлевна взялась за это и выполнила свою миссию с честью и доблестью.
Многие части книги, например, о побеге из плена Якова Алексеевича, о славгородском расстреле, о получении похоронки на мужа, о поездке к фронтовому другу мужа, были написаны еще при ее жизни. Они прочитаны ею и одобрены. Все остальное базируется на рассказах Прасковьи Яковлевны, при ней конспектируемых, так что эта книга может рассматриваться как монолог самой героини. Вот так получается.
При написании этой книги я крепко помнила, что талант писателя состоит из трех составляющих — вербальной, нравственной и социальной. Что это такое? Это значит, что пишущий человек должен изъясняться понятно, доходчиво, докапываясь до деталей. Он также острее чувствует мораль общества, его ценности. И уж совсем хорошо, когда ему понятны социальные противоречия, царящая в обществе несправедливость. В принципе, в литературе можно всю жизнь прожить на одной вербальной чувствительности. Ну владеет человек словом, может описывать пейзажи и события — многим читателям хватает этой развлекательности. Если к вербальной добавляется нравственная чувствительность, то получается писатель-воспитатель с хорошим стилем, полезный писатель. У такого писателя есть чему поучиться. Но, конечно, у больших, у настоящих писателей должно быть также чувство социальной справедливости, они должны понимать философию частного и всеобщего и уметь ее преподнести читателю. Сочетание трех чувствительностей — это классики, например, Гоголь, Горький, Достоевский. Это то, к чему должен стремиться каждый честный писатель.
Я бесконечно благодарна своему мужу Юрию Семеновичу Овсянникову за помощь в создании книги, и вообще за неизменное сочувствие моим усилиям. Чтобы создать мне благоприятные условия, он не только брал на себя многие домашние дела, но и помогал в сборе материала, в уточнении исторических деталей, а также в редактировании отдельных глав книги.
Главное же — он был первым слушателем моих прозрений относительно родных, мотивов их поступков, их настроений, недосказанных жалоб и чаяний. В беседах с ним возникало и созревало мое понимание отдельной судьбы как неотъемлемой части общества, понимание взаимосвязи судьбы и среды, где она осуществляется.