Итак, с первых дней войны Яков Алексеевич оказался на фронте. Как и большинству защитников Родины, оторванных от рабочих мест неожиданным нападением Третьего рейха, ему не пришлось ехать куда-то далеко — враг уже подошел к родному порогу, где и надо было держать оборону.
Это был период, когда наши крупные воинские части, исчерпав возможности к сопротивлению, повсеместно попадали в плен. Объективных причин для этого имелось немало. Доблестные красноармейцы были всего лишь живые, трепетные создания, и на их волю, вернее на стойкость духа, влияло отсутствие надежного тыла. Им нравственно тяжело было проявлять героизм, зная, что от нещадных немецких налетов в тылу уже горят города и села. Видя потоки беженцев, красноармейцы преувеличивали мощь врага, испытывали тревогу за судьбу близких и неверие в целесообразность стоять насмерть. Атмосфера паники первых недель войны не позволяла также нашим командирам трезво оценивать обстановку и принимать правильные решения по борьбе с захватчиками. Свою роль в этом сыграла, конечно, внезапность агрессии. Да ведь нападение еще было и массированным: 22 июня границу с СССР перешли около 4,6 млн вражеских солдат, большинство из которых обладали опытом ведения боевых действий, были хорошо оснащены и вооружены — на Германию к тому времени работала почти вся промышленность Европы. Немцы сами не готовы были к такому потоку пленных, они не знали ни где их содержать, ни к чему пристроить.
Долго о Якове Алексеевиче родные ничего не знали, и только перед Покровами сарафанное радио принесло весть, что он жив. После кровопролитных боев он даже остался невредим, но попал в плен и находился в Днепропетровском концлагере.
Еще Некрасов писал о характере русских женщин: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», и сколь бы ни стремились наши недоброжелатели посмеяться над этими хрестоматийными стихами, в них есть сакральный смысл и истина. Эта истина всецело относилась и к тем, кто остался на оккупированной территории. Здесь женщины не просто не теряли надежды на скорое освобождение своей сторонки, не только верно ждали родных и близких с войны, но и всецело способствовали подавлению врага. В соответствии с этим Прасковья Яковлевна, оставив на попечение Евлампии Пантелеевны и бабушки Фроси маленькую дочь, отправилась вызволять отца на свободу. Сейчас это звучит странно — разве может одна двадцатилетняя женщина противостоять вооруженным садистам с псами? — а тогда и вообще казалось полным безумием. Но видно, не зря мы в какой-то мере являемся наследницами воинственных амазонок, ведь доказано, что жили благородные воительницы близ Понта и Меотиды, а это по нынешним меркам рядом с нами.