Ночью я лежу в объятиях Деса, звёзды вернулись на небо, а мои волосы рассыпались веером вокруг. Несколько огоньков фейри парят в воздухе, давая слабый свет. Дес гладит меня по спине, шевеля перья крыльев, я же лежу щекой у него на тёплой груди. Если у меня когда-нибудь и был дом, то он именно здесь.
— Расскажи об отце, — прошу я, вырисовывая пальцем плавные изгибы торса Деса.
Дес грустно смеётся.
— То есть я так тебя напугал?
Я поднимаю голову и вопросительно смотрю на него.
— О чём это ты?
Он перестаёт ласкать меня, а когда вновь двигает рукой — рисует пальцем картины. Интересно, если ему дать карандаш и бумагу, что бы вышли за рисунки?
— Говорят, я унаследовал характер от отца, — признаётся он.
— Кто такое говорит? — тихо спрашиваю я.
— Известно, что представитель королевской династии Царства Ночи, быстро впадают в ярость, — говорит он, уклоняясь от вопроса. — Вот почему мама заставляла меня усердно сдерживать свой гнев, и именно поэтому я стал особенно безжалостным в период бытия среди Ангелов Тихой Смерти.
Во мне просыпается желание расспросить его о братстве, но я сдерживаюсь, боясь, что это помешает тому, что я действительно хочу знать.
— Даже сейчас, — продолжает Дес, — когда я уже столько лет работаю над подавлением гнева, он все ещё может взять верх.
Как сегодня чуть ранее. Я хочу сказать ему, что он не видит в себе лучшего. Когда я думаю о Десе и контроле, вспоминаю все те месяцы в академии, когда безрезультатно пыталась свести с ума свою пару. Или о том, когда он нашёл меня в тронном зале Карнона, окровавленную и сломленную, но держал поводок своего гнева до самого последнего момента.
Но не упоминаю об этом, а спрашиваю:
— Твой отец терял контроль?
Дес начинает гладить меня по волосам, пропуская их сквозь пальцы.
— Иногда… судя по тому, что я слышал, — говорит он с отстранённым взглядом. — Обычно, когда его что-то неприятно удивляло.
Я снова кладу голову ему на грудь.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
Я столько не знаю о Десе… века воспоминаний, которыми он не потрудился поделиться. А я хочу знать каждую деталь его жизни, но конкретно про его отца кажется особенно важным.
— Тогда, возможно, — он касается пальцем моего носа, — тебе следует задавать более конкретные вопросы.
— Дес.
Я слышу вздох.
— Из всех забавных, порочных истин, которые ты могла бы узнать, ты выбрала именно эту… — Я понимаю, что он морщится. Это так по-человечески, и так не похоже на мою пару. — Мне не нравится говорить о нём, — признаётся он. Это понятно. Господи, я как никто другой понимаю. — Он убивал своих детей, — произносит Дес, а я напрягаюсь. — Когда я был зачат, — продолжает он, — он убивал всех своих детей. Взрослых, подростков и даже младенцев.