Дес исчезает и через секунду появляется у меня за спиной, касаясь губами уха.
— Существует куда более приятное времяпрепровождение бессонными ночами, — нашёптывает он, скользя ладонями по моим рукам. Сирена просыпается от его слов, и моя кожа начинает слабо сиять.
Дес слегка касается губами моей шеи, отчего я начинаю тяжелее дышать.
Но я опять улавливаю своё отражение, и сияние кожи тут же меркнет.
Дес замечает изменение в настроении и тут же отстраняется.
А мне противно. Я уже ощущаю, что мы отдаляемся друг от друга. И не желаю, чтобы Дес давал мне время, хочу, чтобы притянул меня к себе, поцеловал и заставил померкнуть это чуждое чувство небезопасности.
— Эти крылья… — начинаю пояснять я, но замолкаю.
Дес встаёт передо мной.
— Что крылья? — спрашивает он, закрывая собой отражение.
Я вздёргиваю подбородок.
— Они бы помешали.
Он выгибает брови.
— Помешали в чём?
Будто он не понимает о чём я.
— В игре в шахматы, — саркастично отвечаю я. — В… интимной близости.
Дес пару секунд смотрит на меня, затем медленно растягивает губы в улыбке. И в ней читается столько похоти и обмана. Он делает шаг ко мне, и теперь наши лица разделяет пара миллиметров.
— Ангелочек, уверяю, твои крылья не проблема. — Он опускает взгляд на мои губы. — Но, вероятно, тебе нужна демонстрация, чтобы поверить.
От его слов, моя кожа вновь начинает сиять. Сирена — не разделяющая моей неуверенности — готова поиграть.
Я смотрю через плечо на крылья, и переживания возвращаются.
— Разве они не ужасны?
Как только слова слетают с губ, я хочу вернуть их и затолкать глубже в горло. Единственное, что я ненавижу сильнее, чем чувствовать себя жертвой, демонстрировать неуверенность. Обычно все эти эмоциональные передряги я скрываю… иногда так глубоко, что забываю про них, но после пережитого с Карноном, моя броня разрушена, и у меня ещё не было ни времени, ни сил заново её укрепить. Я ужасно разнуздана и болезненно уязвима.
Дес выгибает бровь и расправляет собственные крылья, которые я до сих пор не замечала. Серебристые и кожистые они растягиваются в обе стороны, закрывая собой большую часть комнаты.
— Ты понимаешь, что почти у всех фейри есть крылья?
Да. Но у меня их не было.
Я поднимаю руку, в тусклом свете чешуйки на предплечье мерцают, как украшение. А когти блестят чёрным. Они уже не острые (благодаря усердному подпиливанию), но стоит сирене разозлиться и они тут же растут и заостряются.
— А это? — спрашиваю я. — Тоже есть у фейри?
Он накрывают мою руку своей.
— Это всё неважно. Ты — моя. — Дес прижимается губами в моей ладони, каким-то образом сглаживая неуверенность. Он не опускает мою руку, поэтому я продолжаю пялиться на чешую