Есть высказывание, которое предупреждает людей против пробуждения спящих гигантов. Я должен слушать его, но я хочу видеть Лив слишком ужасно. Я тяну кувшин Блеска от моего пояса и откупориваю пробку, приглушая выстрел моими руками. Это позор, чтобы потратить его впустую, но я не вижу никакого другого пути — и это могло быть интересным. Я подношу кувшин к пролому и лью Блеск через него.
Я слышу твердый удар, из трещины крыши ниже моих ног. Теплый свет изнутри исчезает, поскольку три пальца тыкают через отверстие. Царапание, гневные пальцы, полные убийственного намерения. Спустя мгновение они заменены зеленым глазом, блестящим как у кошки — действительно подобно кошке.
Перри бормочет несколько проклятий и затем спрашивает, — Что с тобой? — Его голос приглушен, но я слышу его отлично.
— Поднимай Лив и встретьте меня на северной тропе, — говорю я.
Кошачьи глаза перемещаются, влево и право, Перри качает головой.
— Нет. След пляжа. Кто-то вылил Блеск на меня, и я должен смыть его прочь.
— Хорошо. След пляжа через пять минут. Не задерживайтесь слишком долго.
На сей раз появляется только один палец. Непристойный жест заставляет меня усмехнуться.
Я повторно закупориваю Блеск пробкой и спускаюсь вниз. Есть еще одна вещь о которой я должен позаботиться, прежде, чем я встречу Перри и Лив. Я пересекаю поляну снова, направляемый светом Эфира, грубыми домами Тайда, смешанно распространенными вокруг меня.
Дом Брук, я стучу приглушенно по двери.
Она непринужденно открывает несколько моментов спустя и улыбается. — Пещера? — шепчет она.
Брук самая близкая подруга Лив, и в течение прошлого года она и Перри были вместе. Половину этого времени Перри пытается положить этому конец. Перри, вероятно, будет зол на меня, поскольку приведу ее с собой, но что с того? Мне нравится все так, как есть.Я киваю и снимаю бутылку Блеска. — Ты придешь? — Спрашиваю я, несмотря на то, что я знаю, она придет. Брук всегда за что-нибудь, когда Перри вовлечен.
— Я возьму свой лук. — Она исчезает в доме.
Я осматриваюсь вокруг, я жду. Когда так тихо в этом районе, легко вспоминаю ту ночь, я приехал сюда с моей бабушкой двенадцать лет назад. Мне тогда было только семь лет. Грэм и я приближались из темноты весенней ночью точно такой же, как эта. Мы путешествовали в течение многих недель, и подошвы на моей обуви износились после этого. Грэм постучала в первую дверь, мы пришли и когда отец Перри ответил, я думал, что он был крупнейшим человеком, которого я когда-либо видел. Он пригласил нас внутрь, у него был хлеб и фенхелевый суп, принесенный для нас. Три ребенка наблюдали за нами из чердака выше, когда мы ели, но там была эта девочка, от которой я не мог отвести взгляд.