— Какая?
— Самому себе.
Маша покусала губы и вдруг спросила:
— Знаешь, почему я не люблю театр?
— Почему?
— Вот смотришь ты спектакль, актеры на сцене играют жизнь. Драму, трагедию, страсть, любовь или ненависть… они плачут или смеются… Мы, вроде бы, сопереживаем. Но вот спектакль заканчивается, зритель выходит из зала, и единственное, что его волнует — это желание побыстрее забрать из гардероба свое пальто, — умолкла на момент, почему-то поменявшись в лице. — Сегодня я себя чувствую… как то… пальто. Думаешь, я не поняла, что происходит? Кому нужна какая-то цветочница? Никому. Если только цветочница не спит с Бажиным.
Он едва уловимо напрягся в плечах. Как будто вмиг сделался жестче.
— Ты не представляешь, как я рад, что ты мне это сказала и что ты это понимаешь. Потому что оправдываться, я точно не буду, но и врать, что произошло какое-то глупое недоразумение, как-то тоже не по мне. Спектакль отыгран, актеры наказаны. — Глубоко затянувшись, задержал дым в легких, и выдохнул. Поймав Машкин взгляд, закаменел, как перед фотографом, будто позволяя получше себя рассмотреть.
Из этого секундного оцепенения его вывел телефонный звонок.
— Да, Николай Николаевич.
— Извини, что так поздно.
— Ничего страшного.
— Я согласен.
— Отлично.
— Это будет война.
— Я очень хочу ее выиграть.
— Как вернешься, свяжись со мной.
— Обязательно. — Убрал сотовый подальше, будто уверенный, что больше никто не позвонит. Вытряхнул из пачки на стол колоду карт.
Мария смотрела на него внимательными глазами, чуть наклонив голову набок. Виталий обладал магнетическим обаянием. Действительно. Никогда не улыбался невпопад и умел слушать. Но слышал ли? Ее он, кажется, не слышал. Все, что она пыталась ему объяснить, уходило будто в пустоту, потому что принимал он все с равнодушием, каким обладают хирурги. Невольно вспомнился тот разговор про сигареты и две затяжки…
— Да, Маня, вот такая я безвольная тварь, сегодня буду курить до конца, — сказал он, словно поймав ее на мыслях.
Маша смутилась, и это смущение встало комом в горле, который понадобилось чем-то срочно протолкнуть.
Она всегда избегала общения с людьми, которые могут заглянуть в душу чуть глубже, чем все остальные. А таких мужчин она избегала с двойным старанием. Поэтому так боялась Бажина — рядом с ним все ее женское существо звенело тревогой и стремилось плотнее запахнуться, закрыться, затянуться в безопасный кокон. Но вопреки здравому смыслу сама же и совершала парадоксальные поступки — поступки обратные собственной логике. Вот как сейчас…
Вместо того, чтобы держаться от Виталия подальше и замолчать, Маша поднялась с места, подошла к нему, уселась поближе. Как можно ближе.