Коснувшись голым коленом его бедра, уткнувшись носом в его плечо.
— Почему ты меня не слышишь? — выдохнула в кожу. Возможно, чтобы слова проникли сквозь поры и вошли ему в кровь. Возможно, так он ее, наконец-то, услышит.
— Я тебя слышу. Может быть, даже лучше, чем все остальные.
— Не слышишь. Даже не представляешь, как я себя после всего этого чувствую, — хрипло выдыхала. Говорить становилось все труднее.
— Я представляю. — Мягкими точными движениями начал выстраивать первый ряд карточного домика.
— Представляет он… Откуда тебе знать? — зло усмехнулась, а он двинул к ней бокал с коньяком. Она схватила его и сразу отпила несколько мелких глотков.
Понизив голос, Бажин медленно заговорил:
— Сначала все тебе казалось чьей-то злой шуткой… — приостанавливался, когда ставил две карты вместе, — неудачным розыгрышем… ты вообще не верила, что все это происходит с тобой. Разве ты можешь в такое вляпаться? Потом тебя накрыл шок… пришло осознание реальности происходящего. Появился страх… холодный липкий страх… потом стало горячо… от бессильной злости…
Слезы у Машки сами полились, как будто их растопил коньяк. Или Виталькины слова. Бессильная злость… Все правильно… Говорят, злость сил прибавляет, а у нее сил не было, все из рук валилось, и сжато было внутри тугой пружиной — от ощущения своей полной беспомощности.
— Но самое страшное… — продолжил Виталий, — это бессилие… которое рвет тебя на куски… за то, что гробят твою жизнь… просто потому… что кто-то так захотел. Просто кто-то так решил за тебя… — мягко говорил он, глядя на свои руки, а Машку почему-то от его слов затрясла лихорадка, — … а ты ничего не можешь с этим поделать… потом отчаяние… которое ставит тебя на колени… отупение… покорность… когда ты делаешь все, что от тебя хотят… или готов сделать…
Маша снова глотнула спиртное. То ли глоток оказался слишком большим, но на этот раз коньяк не прошел легко, а обжег, с трудом прокатившись внутрь; все съеденное и выпитое тошнотворно встало у самого горла.
Скривившись, Мария вытерла ладонью влажные губы.
— Давай, Маня, скажи, что это я во всем виноват. Скажи, Бажин, сука ты такая, это все из-за тебя. Давай поругаемся.
— Отстань. — Отвернулась и начала плакать сильнее.
— Давай. А то как мы сексом будем заниматься, если я тебе враг. И не только я. Все вокруг враги, да, Маня? Вокруг одни враги, — посмеялся он и обнял ее с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть и она растворится в нем вся без остатка.
Глотая слезы Маша тихо замерла в его руках, а он гладил ее спину, вдыхал запах волос и целовал заплаканное лицо…