— Машуль, не обращай внимания, ты же ее знаешь, она иногда себя не контролирует, — зайдя в кухню, попыталась успокоить Эля. В отличие от Инки, она всегда была осторожнее в словах и не спешила навязывать свое мнение.
— Инна меня раздражает своим вечным всезнанием. Особенно сейчас. Забывает она, что у каждого из нас своя жизнь со своей правдой.
А правда эта тонкая, как целлофан. Пара острых обстоятельств — и вся реальность в клочья.
— Просто Инна не понимает, что соленое не только море. Слезы тоже соленые. Она действительно этого не понимает, — мягко сказала Эльвира.
— Будь снисходительнее.
— Я сама снисходительность, ты же знаешь.
В дверь позвонили, Маша сразу глянула на телефон проверить, не пропустила ли звонок от Витали. Он обещал позвонить, когда приедет.
Пропущенного звонка не было, но мужской голос из прихожей заставил встрепенуться.
— Бажин, что ли, — прошептала и прислушалась. Конечно, это он, все внутри отозвалось на эти глубокие грудные нотки.
— Добрый вечер, простите, что врываюсь, — спокойно сказал Виталий, и опешившей Инке сразу захотелось самой тысячу раз извиниться за то, что он извиняется.
— Ничего-ничего, — засуетилась она, — проходите.
Бажин опустил взгляд на свои туфли и снова поднял глаза, оставшись стоять на месте. Инна неловко сцепила пальцы, потому что не поняла, что
означал этот взгляд и что она должна теперь сделать.
— Пойдем. — Выскочившая из кухни Машка сунула сумку с вещами ему в руки и схватила с вешалки свою куртку. — Инна, цветочки не забудь, пожалуйста, у меня поливать. Надеюсь, это тебя не сильно затруднит. — Обойдясь без трогательных прощаний, она вышла вслед за Бажиным.
— Ты сказал, что позвонишь.
— Я и позвонил.
— а-а, в дверь.
— Мне стало интересно, я поднялся в квартиру. Это плохо?
— Нет. Все нормально. Ничего плохого в этом нет.
— Твоей сестре надо быть аккуратнее. А то она дверь открывает незнакомым людям, даже имени не спрашивая. Вдруг я злодей какой-нибудь.
— У Инки гугл есть, чтобы Бажина от злодея отличить.
— а-а, о'кей, гугл. А вторая кто?
— Подруга.
— Чья?
— Наша, моя и Инны.
— Как зовут?
— Эльвира, — пассивно отвечала Мария, не испытывая желания даже возмущаться допросу.
— Все хорошо?
— Нет, все плохо.
— Почему плохо?
— Потому что.
— Тогда надо идти в церковь. Или в баню.
— Чего?
— Когда плохо, надо идти или в церковь, или в баню. Лучше и туда, и туда. Сначала в церковь, а потом в баню. Или наоборот. Смотря чем ты в бане будешь заниматься.
С грустным смешком Маша схватилась за распахнутую куртку и прижалась щекой к Виталькиному плечу, ища какой-то поддержки. Он свободной рукой обнял ее за плечи. На короткое время, на несколько секунд, пока дверцы лифта не раскрылись на первом этаже.