Дома Бажин бросил сумку на пол и прижал Машку к стенке.
— Фея накрасилась, вкусно пахнет. — Уткнулся носом в ее шею и вдохнул запах.
— Нравится?
— Нравится. Фея у меня красивая.
Маша улыбнулась, от его слов вдруг стало теплее, скопившийся в груди холодок начал отступать. Все-таки не зря говорят, что женщина любит ушами. Пара приятных слов способны успокоить намного быстрее, чем долгие нравоучительные разговоры.
— Смейся, Маня, смейся. Ты должна смеяться. Потому что жизнь — очень смешная штука.
И она в голос засмеялась, глаза почти незаметно засветились. Почти неощутимо блеснули внутренним светом. Таким важным, нужным.
— Маня, вот что ты сегодня не в платье, так бы подол приподняла, и все. — Стал жадно целовать, пока Машкино дыхание не участилось от возбуждения. — С ума сойти, как я тебя хочу. Как будто сто лет не видел, — прошептал и снова приник к полураскрытым губам, с которых уже съел всю помаду. Как будто не было у них ночи и утра, как будто вечность ее не видел и не трогал, такой испытывал голод.
— Кто тебе виноват. Сам сказал, что в отпуске, сам понесся в офис.
— Точно надо валить из Москвы, а то не видать мне отдыха. Вроде думать нужно о другом, но, когда ты рядом, у меня мозги сворачиваются.
Почему? Что это за магия такая? — Начал подталкивать ее к лестнице, по пути нетерпеливо снимая куртку.
— Почему? Не знаю, почему… Тебе кажется, наверное. — Послушно попятилась и с легкой улыбкой, плохо видимой в тенях наступающего вечера, взбежала по ступенькам.
Прекрасно знала, что он безумно ее хочет. И не потому, что сквозь джинсы почувствовала его эрекцию. А потому что между ними зажигалось что-то еще до того, как они друг к другу притрагивались. Что-то особенное, интимное, откровенное. Затмевающее собой все остальное.
Виталий быстро поднялся по лестнице. Ловко поймал Машку в кольцо рук, толкнул на кровать, и она со смехом упала на матрас, поворачиваясь на спину.
— Мне кажется? — Навалился на нее, плотно прижимая собой к постели.
— Да, — почти прошептала, крепче обхватывая его ногами. — Это просто новизна отношений. Это пройдет. Через пару недель. Может, чуть
больше.
— Кажется? — Прижался щекой к ее груди, где под мягким кашемировым пуловером гулко и быстро билось сердце. — Кажется? — Вдруг оторвался от нее, быстро перевернул на живот, поднял с кровати и прижал к себе.
Машка резко выдохнула, под давлением его рук чуть согнулась, опираясь на ладони. Виталий убрал ее волосы со спины, откинув их за плечо, и стал целовать обнаженную низким вырезом плоть. Проводя языком по чуть выпирающим позвонкам, по тонко натянутой на ребрах коже.