— Эдуардыч, че делать? — Рома повернул голову, глянув на Бажина смеющимся взглядом. — Я в тупике.
— Маня может, — засмеялся Бажин. — Она кого угодно в тупик загонит. Че делать, че делать… Признавайся, что ты козлище и бери девку, если хорошая.
— Короче, — Рома повернулся к Машке, — я как раз в ее вкусе, звони подружке.
— Сегодня поздно уже.
— И завтра тоже, — засмеялся Роман. — Ладно, хорошо с вами и весело, но мне пора.
Мелех ушел, а Александрову вдруг разобрал смех: нелепый день сегодня, все время какие-то неуместные разговоры.
— Маня, держи свои флюиды при себе. А то я ревную.
— К Ромке?
— Я ж не за себя переживаю. За Рому. Переусердствуешь с флюидами, и перемкнет у него что-нибудь в голове. И придется эту голову ему оторвать. Жалко же, — добродушно улыбнулся он.
— Ты ему так не доверяешь? — Маша приглушила смех и уселась на диван с ногами.
— Дело не в доверии.
— А в чем?
— А в том, что люди — всего лишь люди.
— Вот к Роману Георгиевичу у тебя точно нет оснований ревновать.
— Для ревности основания не нужны. Это как пенопластом по стеклу, — сказал Бажин и передернулся.
— Ревность — это признак неуверенности в себе. И комплексов.
— Да что ты.
— Комплексов, как ты понимаешь, у меня нет, поэтому я не ревнивая.
— Ну-ну… — Виталий притянул Машку к себе, и она оказалась у него на коленях. — Как мне повезло с тобой, Маня. А то задрали эти ревнующие бабы. Женщины же не умеют ревновать с достоинством. Это ж обязательно истерика, разборка, скандал с выяснением отношений.
— Тебе это не грозит. И про свою ревность тоже можешь забыть. Я не умею спать с двумя мужиками сразу, я ленива для таких интрижек.
— Лень — это единственная причина?
— А какая еще должна быть причина?
— Чувства, например. Нельзя же трахаться с кем-то просто так. Без чувств. Это же безвкусно, Машенька. Пресно, глупо и дешево, да?
— Ты секса хочешь? Сейчас кофе допью и пойдем. Хотя могу и не допивать.
— А что ты злишься?
— Я не злюсь, — с нарастающим раздражением сказала она.
— Злишься. Что тебя так задевает в моих словах?
— Меня ничего не задевает.
Это Бажина и бесило — что ее как будто ничего не задевало. Машка старательно изображала равнодушие. В последнее время изменившись к
нему, стала очень холодна и сдержанна в проявлении каких-то эмоций.
— Кстати, хотел тебе кое-что вернуть.
— Что?
— Сейчас принесу. Подожди. Или пойдем со мной.
— Нет, я подожду. — Слезла с его колен и напряженно уселась, раздумывая, что бы это могло быть. За пару минут прокрутив в голове тысячу вариантов, мысленно подготовилась ко всему. Едва ли Виталя сможет хоть чем-то ее удивить.