Все внимательно слушали ее, но Оливия уже этого не замечала, погрузившись в воспоминания.
— Я стала бороться с ним, не давая ему пройти к двери. Я помню только, что он ударил меня со всей силой и, падая, я ударилась о железный столик бортового питания, который выкатился из кухни. Помню крики пассажиров. Помню свою боль. Помню, что пытаюсь встать, перепачканная своей кровью, но вновь падаю и боюсь, что мужчина перепугает всех до смерти. Больше я ничего не помню, потому что потеряла сознание.
Минуту еще все сидели в тишине, анализируя ее слова. Даниэль опустил глаза, вспомнив недавний полет и песчаную бурю. Он не зря почувствовал ее страх в те минуты, кладя свою ладонь на ее.
— Этого мужчину успокоили? — Произнесла Келси, и Оливия кивнула, слегка улыбнувшись.
— Да, с помощью мужской силы пассажиров. А я провела в больнице неделю.
— Не хотела бы я оказаться в такой ситуации, — прошептала Нина, — сумасшедшие паксы мне встречались. Но что бы они хотели выйти во время полета… Такого не было.
Оливия взглянула на Даниэля, встречаясь с его взглядом. Он изучал ее. Изучал степень повреждения мозга? Наверно нажалуется в "Arabia Airline", что на его борту стюардесса с физической и психологической травмой. Кто дергал ее за язык? Оливия позлилась, нахмурив брови, все еще смотря на него.
Он заметил, как она нахмурилась. Кажется, теперь он убедился, что с головой у нее явный бардак. Теперь даже доказывать это не надо.
Это он еще заметил с их знакомства возле стойки регистрации в аэропорту. Но почему— то сейчас ему захотелось нанести ответный удар тому мужчине. Наверно по прилету на месте капитана того экипажа он так бы и сделал. Но не ради Оливии Паркер. Нет. На ее месте могла оказаться любая стюардесса.
— Даниэль, — от мыслей об Оливии его отвлек голос Марка, — не смешная ситуация. Наши бортпроводники каждый полет могут испытать на себе безумство неадекватных пассажиров.
Капитан кивнул:
— Но есть устав, который обязывает нас во время нештатных ситуаций закрывать свою дверь плотнее. Я же не могу бросить штурвал самолета, когда он находиться в глубокой болтанке и бить морду неадекватным пассажирам.
Сейчас Оливия сказала бы ему пару слов, жаль, что можно только молчать.
— Даниэль прав, — Келси встала, — каждый занимается своей работой. За его спиной много жизней, ожидающих благоприятную посадку. Идя на помощь одному члену экипажа, он вынужден подвергать опасности всех.
Один или пятьсот? Даниэль снова посмотрел на Оливию. Конечно пятьсот. Она ни стоила пятисот жизней пассажиров. В каком ему надо находиться состоянии, чтобы покинуть кабину пилотов и бежать ей на помощь? Только в наркотическом, желательно в глубоком.