А сейчас Кристофер выторговывал еще и отсутствие сдерживающих чар. Отрава сомневалась, что это возможно, но ошиблась:
— Я и не собирался, Крис! Как бы то ни было, мне гораздо лучше считаться твоим другом, чем врагом. Ведь только это не позволило тебе сбежать при Индире!
Светлая бровь Кристофера приподнялась на толщину волоска:
— Ого. Значит, ты нашел другой способ подстраховаться?
— Конечно! — капитан был привычно весел. — Ведь побег твой мне тоже невыгоден. Поэтому кудесники сделали кое-что, — он вытащил из-за пазухи коричневый ошейник — такие на дворовых собак надевают. — Если дернешься, то стоит кудеснику щелкнуть пальцами — и голову оторвет!
— Мне? — не понял кровопийца.
— Зачем же тебе? Ты у нас ценный гость! Тому, кого ты хотел найти больше остальных. Если уж тебя это не остановит, то не остановит вообще ничего.
Отрава не пошевелилась, когда Кадж подошел к ней и почти нежно нацепил на шею заколдованную безделушку, попутно извиняясь:
— Прости уж, Отрава! Ты должна и сама знать, что вашему дружку доверять нельзя.
Пока он застегивал кожаный ремешок, Отрава смотрела в глаза Кристоферу в поисках объяснений, но на этот раз эмоций расшифровать не сумела.
Правда, когда их разместили в одной крытой повозке — а те были достаточно большими, чтобы вмешать по восемь человек — вопрос задала Нанья:
— Так ты извращенец или нет, Крис? Мы уже с тобой навсегда слиплись, поэтому можешь признаться без опаски!
Он промолчал.
— Значит, хотел Отраву найти больше остальных? — отчего-то очень искренне улыбался Лю. Наверное, просто радовался, что все до сих пор живы-здоровы. — А я не удивлен!
— Негоже смеяться над душевными порывами других людей, если они искренни и не греховны! — загундосил клирик и тут же лупанул Лю по плечу — все возвращается на круги своя.
— А почему сразу извращенец? — не понял Кадж. В Правоморье уже давно забыли про традиции кровопийц, оттого он и недоумевал. — Отрава девица боевая, гордая, духом сильная. Я б такую даже на трон усадил, не то что за нашего Криса отдал. Была б у него карманной совестью.
И загоготал. Отрава вздрогнула от противоречивости: Кадж назвал их друга «нашим Крисом», вызвав в ней легкий укол ревности, и выдал при этом беспросветную чушь, породив отвращение. Она снова посмотрела на Кристофера, но тот опять ничего не объяснил.
Возможно, она и правда вызывала в нем симпатию. Но даже Отрава не решилась бы теперь назвать это извращением: они вчетвером столько пережили, что сроднились. Удивительно ли, что и более глубокие чувства по ходу дела появились? Симпатия может исчезнуть, а может стать чем-то очень серьезным — такое случается. Вот Лю, например, в которого она еще недавно была влюблена, теперь в ней вызывал совсем другие эмоции, где-то в поместье Иракия, незаметно для нее самой, изменившиеся. Теперь в груди не трепетало при взгляде на него, но любовь выросла в разы — сейчас она за Лю жизнь бы отдала. Беды роднят тех, кто сквозь них рука об руку прошел. А Крис… ну нет, он же кровопийца! Возможно, самое прекрасное существо в мире. Но в природе много прекрасного, вызывающего восхищение со стороны. А у Кристофера, в отличие от прочих природных явлений, был еще и неоднозначный характер: