— Здесь становится многолюдно, — сказал Кристофер колыхнувшемуся балдахину и пошел открывать дверь.
— Клеопатра?
— Прости, Кристофер, что беспокою в такое время. Пришла пожелать тебе доброй ночи.
— Благодарю. Пусть будет ласкова ночная звезда к будущим детям такой гостеприимной хозяйки.
— К нашим детям.
— Чьим?
— Между нами промелькнула искра, Кристофер. Ты не можешь этого отрицать.
— Но я попробую. Натренировался. Доброй ночи, юная госпожа Сари.
— Оставь сарказм при себе — не такая уж и юная. Но «Кирами» мне подойдет больше, тут ты прав.
— Я не…
Там, за пределами видимости происходило что-то непонятное. Ноги Кристофера куда-то исчезли, а потом последовал сильнейший удар по кровати. Потом еще несколько ударов и звуки возни, но при этом ни единого возгласа или хотя бы какого-то звукового ориентира, указывающего на то, что именно там творится.
— Клеопатра, держи себя в руках, — голос Кристофера звучал теперь сверху и по-прежнему спокойно. — Я ни разу не бил никого из кровопийц, но ты не оставляешь мне выбора. Ай.
— Расслабься, красавчик, и сделай мне ребенка. А потом катись в свое путешествие. Свадьбу можем сыграть и после.
— Ай. Клянусь клыками, если ты с меня не слезешь, мне придется применить силу.
— Так давай, примени уже силу. А то лежишь, как бревно. Как будто и не победитель разбойников.
— Ай. Темный хряк тебя дери, не кусайся.
Сложно было сказать, что именно смешило больше: этот диалог на кровати или надувающиеся до невероятных размеров щеки Нефертити. Нанья ничего не могла с собой поделать — как она ни зажимала рот, но смеяться совсем бесшумно у нее уже не получалось. Отрава попыталась ее успокоить, сама едва сдерживаясь, но первой не выдержала Нефертити. С криком «Кусаться вздумала, старая дева?!» она вылетела из укрытия.
И снова удары — на этот раз куда более мощные. От одного кровать даже сильно подвинулась, являя миру ногу Отравы и густой пылевой покров с уже расчищенными полянками. Однако на них некому было обращать внимания — сестры вцепились друг в друга, потом Клеопатра сильнейшим хуком снизу отправила соперницу к стене, но та, сползая на пол, уже вновь сжимала кулаки. Нанья хохотала в полный голос, Отрава глазам своим поверить не могла — и это «высокоблагороднейшие отпрыски высокоблагроднейших семейств»?! Ей было и немного смешно, и сильно страшно: кто знает, не прилетит ли им двоим за компанию?
Сверху показалось перевернутое лицо Кристофера:
— Если вы мне друзья, то должны спасти меня. Обязаны. Потому что если я ударю хоть одну из них, это может привести к затяжной войне между нашими домами.