— Не сработает.
Крючки. Застёгивает один за другим до самого верху. Потом взгляд в зеркальце — поправляет помаду, аккуратным мазком наносит алый. Сама собранность и равнодушие. И мне, глядя на идеально ровную линию помады, хочется кричать и биться головой об стену. Словно между нами ничего произошло! Будто не было охуительного секса у этой стены.
Снежана щёлкает застёжкой на сумке и отходит к двери, распахивает её настежь. Перед тем как шагнуть в открытую дверь, она оборачивается:
— Ты получил то, что хотел, Бес. Теперь оставь меня в покое.
Глава 15. Бес
Меня отпустит рано или поздно. Должно отпустить. Ярко-красным поставлена галочка в ранее пустующей графе. Как сказала Снежинка: гештальт закрыт? Почему же тогда не получается выкинуть из головы её образ? Все мысли о ней я собираю на один пустующий лист в своей голове, комкаю его и вышвыриваю далеко за пределы черепной коробки. Но по мановению волшебной палочки он вновь возникает внутри моей головы. Ровные строчки тянутся вверх и вниз, разделяются на отдельные составляющие и расползаются проворными чернильными кляксами, забираются в укромные уголки памяти, обживаясь там.
Довольно. Я автоматически прикладываюсь к чашке кофе, но там уже давно пусто. Щёлкаю мышкой по рабочему окну программы, машинально проверяю чертёж, выполненный дизайнером. Отправляю по корпоративной аське пару сообщений с указанием ошибок и просьбой исправить.
Вот опять переделана куча всего. Откидываюсь в офисном кресле и растираю руками лицо. Телефонный звонок. Мама. Взволнованным голосом приглашает на семейный ужин. Скрипнув зубами, соглашаюсь. Семейный ужин будет состоять из нас троих: мама, её новый муж и светило медицины по совместительству — Леонид Павлович, и я.
Торчу в офисе ещё два-три часа и приезжаю ровно в срок. Мама принарядилась: синее платье перехвачено чёрным поясом, волосы с рыжеватым отливом красиво завиты и даже глаза подведены тёмно-серым. Стол уже накрыт: хрустальные бокалы дожидаются момента, когда их наполнят вином, тарелки выставлены строго в нескольких сантиметрах от края стола и белоснежные салфетки так замысловато свёрнуты, что можно разглядывать их минут пять, не меньше.
Леонид Павлович немного задерживается. Мама то и дело посматривает на часы и рассказывает, как сильно занят Леонид. Вскоре появляется и он сам: с аккуратной причёской, гладковыбритый, пахнущий больницей. Он переодевается к ужину, надевая белую рубашку, и крепко пожимает мне руку перед тем, как сесть за стол. Леонид сразу перехватывает бразды правления в свои руки и ведёт разговор по той дорожке, которую выбрал он сам. Мама согласно кивает и с гордостью поглядывает на него.