— Думаю, наш вид располагает к жалости, — отозвалась Сильвия между тем.
— Скорее, он вызывает подозрение.
— Ваш точно вызывает. Вы такой мокрый, с размазанной по всей одежде грязью, словно нарочно вымазались, чтобы отпугивать доверчивых аборигенов.
— На себя посмотрите, — буркнул Рэнфилд, — на вас словно ведро воды вылили.
— Все равно, я лучше, — убежденно заявила девушка, — уверена, люди предпочтут иметь дело с мокрым человеком, чем с мокрым и грязным вдобавок.
— Да какая разница, — фыркнул он, — главное то, что мы оба имеем такой вид, что ни один разумный человек на запустит нас в свой дом.
— А вдруг в этом доме неразумные люди? — предположила она.
— Уверен, что по закону подлости нам в этом не повезет.
— Ох, ну почему вы постоянно говорите только самые неприятные вещи? — вздохнула Сильвия, — мне просто необходимо переодеться и высушиться, а главное, я хочу есть. И спать. Но есть я хочу больше.
Рэнфилд тоже вздохнул, потому что испытывал те же самые чувства и желания. Он устал до такой степени, что согласился бы даже на то, чтобы силком вломиться в дом и пригрозить хозяевам пошевеливаться и выполнять все требования.
— Давайте для начала постучим и попросим нас впустить, — сказала девушка, — вдруг, нас все-таки впустят.
— Я бы на это не рассчитывал.
— Ну, тогда я им не завидую. Я буду колотить в дверь до тех пор, пока у всех обитателей дома не начнется мигрень.
— О, я в этом не сомневаюсь. Только раньше это вам надоест. И нам придется топать восвояси.
— Вы что, уморить меня хотите своими пессимистичными мыслями? — сдвинула брови Сильвия.
— Вас уморишь, как же. Это вы меня со свету сживете. Недолго уже осталось.
— Ох, да неужели? — фыркнула она.
Рэнфилд подтолкнул ее в бок, так как увидел, что у калитки дома, к которому они подошли достаточно близко стоит человек. Сильвия тоже его увидела и вцепилась в руку своему спутнику.
Стоявший был мужчиной лет шестидесяти, плотный, крепко сбитый и совершенно седой. Он смотрел на них с любопытством, но без настороженности. Они сбавили шаг, а потом и вовсе остановились, с тревогой ожидая, как он прореагирует на их вид.
— Попали в передрягу? — спросил мужчина, понимающе кивнув, — да, на море шторм был — не приведи Господь.
— Да, — буркнул Рэнфилд, пока не сообразив, какой версии лучше всего придерживаться, и решил, что чем меньше подробностей, тем лучше, — мы еле выбрались на берег.
— По-видимому, вам пришлось добираться до берега вплавь, сэр, — предположил тот.
— Лодка перевернулась.
Сильвия как-то особенно тоскливо вздохнула, вид у нее стал такой разнесчастный, что даже самый черствый человек проникся бы к ней сочувствием. А стоявший у калитки человек вовсе не был черствым.