Вылет и космос вокруг. Через несколько мгновений наш челнок изменил направление, и появилась возможность видеть то, куда мы направляемся. Планета монстр, на поверку дня оказавшееся столицей содружества, подсвечена с одной стороны, системообразующей звездой, имеет границу перехода от светлого полушария к тёмному, но светящемуся таким количеством искусственных источников, что разница практически не ощущается.
На орбитах я заметил несколько так называемых лун, одна из которых приковала мое внимание грандиозностью, а именно тем, что люди умудрились полностью скрыть поверхность под колоссальным куполом. Но некоторые сооружения далеко выходят за его границы, что смотрится очень величественно. Челнок ещё раз изменил направление, и стала ясна конечная точка назначения, находящаяся именно на этом спутнике. Мимолетного взгляда на Ким хватило, чтобы прочитать почти по губам одно единственное слово – Канн.
Неожиданная мысль посетила меня, а касалась она наших монахов – магистра Драга и клерика Тройса. Почему их не отпускают? Ведь судя по тому, что я видел и слышал, уважение к монахам Роклэнда велико и начинается с самых низов до верхов империи, если не всего содружества. Ответ оказался банальным. Присоединившись к моему экипажу, они переоделись в стандартную форму и избавились от всех атрибутов афишируемых принадлежность к ордену. И судя по всему, поддерживать инкогнито, уважаемые люди собираются до самого конца. Интересно, что это. Вера в артефакты? Граничащая с безрассудством? Ответы надеюсь получить позже. Может быть я чего-то не знаю?
Мы пристыковались к одной из мачт высотного сооружения, выходящего за границы защитного купола, а точнее защитной сферы, спутника Канн. Под усиленной охраной нас проводили до лифтов, на которых мы спускались так долго, что я предположил о завершении спуска далеко, под поверхностью спутника. Затем мы несколько раз сменили транспорт и оказались в самой настоящей тюрьме космического типа.
Поговорить возможности нам так и не дали, поэтому ни о каком плане побега, речи не идет, по крайней мере сейчас. Что делать, ума не приложу, и решил ждать развязки. Камера практически не отличалась от той, в которой я провел время полета, всё так же ничего лишнего, один ложемент, к которому добавился крохотный столик, вмещающий максимум пару контейнеров с пищей. Начались томительные часы ожидания.
Я спал, когда освещение усилилось настолько, что чуть не обожгло мне веки, почти заорал от неожиданности. Но как только вскочил, интенсивность его вернулась к обычному. Четверо вошедших конвоировали меня безликими коридорами, с множествами поворотов и ответвлений, похожих на лабиринт. Остановились резко и внезапно, возле неприметной двери, практически сливающейся со стеной. Меня толкнули внутрь, где я попал в чьи-то цепкие руки.