Когда эта часть работы была окончена, Сергей Дмитриевич, как бы забыв о лежавшем рядом теле, стал шарить в этих лоскутках, ища карманов. Он нашел их, вынул все, что в них было: объемистый бумажник, кошелек, часы с цепочкой, кисет с табаком, трубку и записную книжку.
Переложив все это в свои карманы, Сергей Дмитриевич имел хладнокровие снова осмотреть каждый лоскуток. Пистолет, саблю и кинжал, бывшие на покойном, он отложил в сторону у края дороги. Разрезанную одежду он бережно положил на, шинель, закатал в неё и завязал ременной портупеей покойного, взвалил узел на плечи, захватил оружие и понес все это к бричке.
Все это он проделывал с какою-то особенной, точно рассчитанной медленностью.
Подойдя к бричке, он уложил свою добычу на её дно и снова вернулся к трупу.
Хладнокровно взяв его за ногу, он было потащил его в лес, но вдруг свет луны отразился на чем-то блестящем на груди трупа.
Сергей Дмитриевич приостановился и снова наклонился над телом.
Блеснувший предмет оказался золотым тельным крестом, висевшим на такой же тонкой цепочке.
Талицкий без особого усилия разорвал последнюю и сунул крест в карман.
Затем он снова взял труп за ногу и быстро скрылся с ним в чаще леса.
В лесу было уже совершенно, темно, Сергей Дмитриевич шел тихо, ощупью, держась прямого направления, чтобы не сбиться с дороги на возвратном пути.
Он углублялся все далее и далее в глубь, таща за собою труп, путаясь в кустарниках, натыкаясь на деревья и цепляясь за ветви. Ему все казалось, что он все ещё очень близко от дороги.
Вдруг он увидел впереди себя на довольно далеком расстоянии два блеснувшие глаза.
Не помня себя от страха, он выпустил из рук ногу трупа и бросился бежать назад, спотыкаясь, падая, но продолжая свой неистовый бег — страх, казалось, окрылил его ноги.
Позади его послышался протяжный вой, а впереди уже виднелась дорога.
«Волки! — вдруг осенила его мысль и сразу успокоила. — Это мои союзники и помощники… К рассвету от него останутся одни кости…»
Он вышел на дорогу, бледный, как полотно.
Кое-как влез он в бричку, и упав головой в угол сиденья, со свесившимися с краю брички ногами, заснул как убитый.
Когда он проснулся, было уже светло.
Сон был так крепок, что Сергей Дмитриевич несколько минут не мог прийти в себя и сообразить, где он и что с ним. Его взгляд упал на сверток одежды Зыбина, на котором он спал.
Он стал припоминать и, наконец, события минувшей ночи восстали перед ним во всей их страшной рельефности. Холодный пот выступил у него на лбу.
Он несколько мгновений стоял в раздумьи.
Что же делать? Что же делать?