– Я красивая, – ехидно повторяет она.
Конечно красивая. Тройка красивая и имеет высшее юридическое образование, Медный имеет ученую степень по биологии и неплохо играет в нарды, Вошь прекрасно ориентируется в бухгалтерии и банковских счетах, Куцый отлично знает, какой алкоголь в какой пропорции смешать, чтобы вы напрочь забыли свое собственное имя. Отморозок ничего не умеет, а в данный момент он даже стоит с трудом. Да вот только теперь этими регалиями можно разве что зад в туалете подтирать. В мире, где нет времени, в мире, где человечество медленно вымирает, в мире, где в скором времени, кроме Красных, не останется ничего…
– О, а это что? – спрашивает Отморозок и медленно направляется к столу.
Мы-то трезвые, но даже нам понадобилось время, чтобы сообразить, а Отмороженный уже увидел и, вот ведь блядство, распознал! Пьяный, совершенно не соображающий, он смотрит на стол, где лежит крохотный кусок пластика и ветка наушников. Куцый быстро поднимается и хватает со стола плеер, но поздно.
– Это Воблы? – глаза парня смотрят на Куцего – они становятся огромными и, в мгновение ока, трезвыми. – Это же плеер Воблы, да?
– Твою мать… – шипит Медный, и ставит банку на стол.
– Она что… – заикается парень, – … здесь?
Тройка оглядывается, Вошь затравленно смотрит на всех по очереди.
– Зануда не вернулся! – звонко и хлестко отсекает Куцый. Он смотрит парню в глаза и повторяет. – Зануды нет.
Такие вещи не растягивают, такие вещи делают быстро, чтобы свести к минимуму всякую надежду – чем быстрее, тем тоньше порез, меньше боли, а потому нужно быстро и резко.
Но некоторые теряют всякий контроль над собой от быстрых выпадов.
***
Вокруг меня осколки – много, очень много осколков. Они отражают мрак, разбивая его на составляющие, создавая всевозможные вариации черного – он сверкает и переливается, искажается… и оказывается, что в черном много красного, желтого, синего, зеленого, фиолетового. В черном множество оттенков – фуксия, охра, индиго, хаки, бирюза. Черный умеет быть многогранным. Меня держит пустота – я в руках невесомости, и та нежно ласкает мое тело – переворачивает, гнет, распрямляет и складывает. Мои ноги задевают осколки, и на коже проявляются тонкие, красные линии. Мои руки скользят в тумане битого стекла и покрываются красной сеткой. Мое тело кутается в пояс астероидов из сверкающих призм – они ранят меня.
– Вселенная помешана на равновесии… – шепчет он.
Да, пожалуй.
– Поэтому ты здесь.
Наверное. Хотя… какая разница? Вокруг меня тьма сверкает мириадами звезд, и острые лезвия не дают забыть, что я существую – они дарят мне боль, как единственное доказательство жизни. И я принимаю этот дар с благодарностью.