– О! Тогда заходи.
– Своим обойдешься. Тебе тут долго сидеть.
– То есть, душ отменяется?
Он замолкает, и я вижу, как предательски блестят его глаза. На какое-то мгновение я возвращаюсь в то время, когда он выворачивал меня наизнанку. Мой голос еле слышен из-за стекла:
– Хочешь, я расскажу тебе, как мне страшно? Как мне больно…
Я – единственная, кто знал, насколько страшно и больно ЕМУ. Мои воспоминания стирают ехидство с его лица – точно помню, это момент был самым ярким из тех, последних, когда я почувствовала себя человеком.
– Мне страшно, – говорю я.
Он молчит. Смотрит на меня блестящими глазами, поджимает губы, брови хмурятся, пытаются спрятать отчаянье. Он говорит:
– Когда мне все это окончательно надоест, я открою это чертову хрень и заберу тебя в душ.
– Почему не сейчас?
– Потому что он придет к тебе, а я очень хочу узнать, что эта ряженая тварь задумала.
Тут человек внутри меня отключается, растворяется в мерзкой твари, которая не брезгует человеческим нутром. Эта тварь распускается во мне кровавым бутоном, заполняет собой весь мир, застилает пеленой глаза, и вот одежда и кожа Куцего растворяются, обнажая скелет и внутренности. Я говорю:
– Заходи. Я все расскажу.
Куцый разворачивается и уходит, а я бросаю ему в спину смех, в котором уже нет ничего человеческого.
***
– Быстро! Быстро! – орет Медный.
Тройка и Вошь бегут впереди. Медный мог бы бежать быстрее, но ему приходится подстраиваться под ритм женщин, бегущих впереди. А нужно подстраиваться под тех, кто бежит сзади.
– Шевелитесь!!! – орет он.
Земля вибрирует под ногами, топот Красных оглушает – они уже близко, совсем рядом. Грохот сотен лап, гулкий рокот десятков глоток и пронзительный визг циркулярных пил.
Широкая улица стремительно заканчивается, и её хвост изгибается аппендиксом небольшой стоянки. То, что им нужно, стоит третьим с конца – темно-синий RAV-4, чей покатый зад уже вырисовывается на фоне острова заброшенных машин.
Возвращаться нельзя! Никакого Апекса. Возвращаться некуда!
Медный ускоряется, обгоняет Вошь, Тройку и вырывается вперед. Гул бессловесных глоток, резонанс земли усиливаются – огромная стая Красных приближается, и это заметно усиливает желание жить, а потому Вошь и Тройка прибавляют, залезая в долги там, откуда уже нечего брать – последние крупинки надежды, последние граны адреналина – их тела отдают последнее. Если ничего не выгорит сейчас, никто больше не рискнет Апексануть этот номер. Подохнут все трое, потому как никто не захочет повторить эту вылазку на «бис». Баста, карапузики, кончилися танцы.