Медный подлетает к авто, трясущаяся левая рука помогает трясущейся правой затолкать ключ в личинку замка. В какой-то момент Медный очень четко и ясно представляет, как ключ ломается, навсегда забираясь в металлическое ложе. Но нет – глухой щелчок, и дверь открывается. Рука Медного – к центральному замку – вверх, и остальные двери по команде снимают блокировку.
– Внутрь, – глухо рычит он, когда Тройка и Вошь оказываются за его спиной.
Медный – за руль, Тройка прыгает на пассажирское переднее, Вошь – на заднее. И вот настало то мгновение, которое решает все – ключ – в замок зажигания, поворот.
Мотор заурчал.
Внутренние замки закрывают двери. Послышались выдохи и мелодия натянутых до передела нервов с тихими матами.
RAV сорвался с места как раз в тот момент, когда улица заполнилась Красными до самой стоянки – поток красно-коричневого месива, живого, неразумного, но беспощадного, наводнил широкий проспект и теперь разрывал просветы между машинами отдельными фигурами, бесформенными телами с безлицыми головами. Машина взвизгнула колесами и понеслась по широкому проезду парковки. Зеркало заднего вида заполонили Красные. Медный бросил беглый взгляд по боковым зеркалам – там все пестрело алым.
– Сука, – стиснул зубы и вошел в поворот – дорога выезжала на главную, а дальше перед ними открывалось относительно свободное полотно широкого моста, главной аорты, соединяющий правый и левый берега города. RAV въехал на мост, Медный впился глазами в дорогу, педаль «газа» – в пол. Автомобиль помчался вперед, лавируя между брошенными автомобилями. Дорога широкая, почти полностью свободна, и лишь редкие бугры металла и стекла преграждали им путь, но не критично – вероятно, дорогу расчистили уже после Апекса те из людей, которым было жизненно необходимо иметь возможность беспрепятственно перебираться с одного берега на другой. «Северные». Медный вцепился в руль, костяшки огромных кулаков побелели, тонкие, бледные губы рыкнули:
– Держитесь крепче.
Женщины молча вцепились в ручки над головами – педаль – до упора, и RAV летит вперед.
Машину кидает из стороны в сторону, Тройка и Вошь закусывают губы, врастают руками в ручки и сиденья, пока их тела кидает по автомобилю. Машины одна за другой вырастают в обзоре лобового стекла, и это похоже на компьютерную игру, особенно когда оглядываешься назад – мост заливает Красным. Они разрезают воздух, они впиваются лапами в бетон, они толкают друг друга, и те, что по краям, беззвучно летят с моста вниз – в молчаливую реку. Месиво из красно-коричневой нежити растет, набухает, наливается, перетекает через высокие ограждения и срывается вниз огромными каплями. Медный бросает быстрый взгляд на водительское зеркало, чтобы обезумевшие глаза снова впивались в полотно дороги, разворачивающееся впереди. Безумная компьютерная игра. Только бы добраться бы до противоположного берега. Только бы увидеть его. Руки все сильнее стискивают руль. Апекс так работает – чтобы возвращаться в выбранную исходную точку, нужно увидеть её собственными глазами. Теоретически можно Апексоваться, куда захочешь, но… Быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Сука! Губа закушена до крови, женщины молча летают по салону… есть один нюанс – нужно точно знать, как выглядит это место в данный момент. Все, до мельчайших подробностей – каждый камень, каждая трещина, каждый мазок грязи на асфальте. Все. Абсолютно все имеет значение – не видя места таким, каким оно стало 17 сентября 2102 года, Апексоваться невозможно. Непонятно, как это работает, но взгляд сам фиксирует, и запоминать не нужно. Просто фото памяти. Взгляд в зеркало – позади до самых небес расцветает Красная лавина. Добраться бы до противоположного берега! Один взгляд – и можно сброситься на ноль. Взгляд вперед, в зеркало, снова вперед, в боковые зеркала – позади все кипит и бурлит живой мерзостью, застилая собой горизонт. Красная лава приближается слишком быстро. Один взгляд. Всего один взгляд. Середина моста, и Медный складывает дважды два.