86
Придворный военный совет, на котором присутствовала и Мария-
Терезия, принял решение удовлетворить просьбу Ивана Хорвата, Николая Чорбы (Штрба в сербской транскрипции) и ещё нескольких
офицеров об отставке и переходе на русскую службу. О решение
совета был уведомлен и Бестужев.
Как выяснилось в дальнейшем, решение, принятое при
австрийском дворе дезавуировало многих в Петербурге, в Вене и на
военной границе. Не только сербы и русские, но и многие
австрийские чиновники истолковали решение своего двора о выдаче
паспортов Хорвату и его сторонникам как разрешение на массовый
отъезд сербов в Россию.
11 июля 1751 года императрица Елизавета ответила Бестужеву, что если Мария-Терезия сама отказывается от сербских войск, то
лучше они перейдут на русскую службу, чем эмигрируют в Турцию. И.
Хорвату было сообщено о благожелательной реакции императрицы на
его челобитную. Подручные Хорвата, - капитан Николай Чорба и
корнет Теодор Черба, поручик Иосиф Цветинович, начали выдавать
патенты на офицерские чины в русской армии. Всем желающим
эмигрировать от имени русского посла гарантировалось повышение в
чине по приезду в Россию. Со своей стороны, Михаил Бестужев
выдавал всем обращающемся к нему, паспорта на выезд в Россию. 12
августа 1751 паспорта получили офицеры и их семьи: поручик Юзи, вахмистр Иван Пивар, Риста Хринич, квартирместеры Филип Маркович, Георгий Попович, Георгий Бошков, корнеты Михаил Новикович и
Алексей Константинович. Все эти люди получили паспорта без ведома
официальной Вены.
87
Активно действовали и личный священник Бестужева Михаил Вани.
Он разослал более двадцати писем духовным и светским особам
сербского происхождения, призывая их вступить в русскую службу.
(44) Важно отметить, что австрийские власти придавали особое
значение агитации со стороны сербских священников. Религиозный
мотив виделся им одним из самых важных факторов стимулировавших
эмиграцию. (45)
Местные австрийские власти первоначально полагали, что
вербовка продолжается с разрешения центральных властей. Симеон
Пишчевич, пишет в своих воспоминаниях, что узнав от Шевича об
эмиграции в Россию, он обратился к своему начальству и без труда
получил увольнение в Россию на основании указов. (46) Первым кто заметил неладное, был сербский митрополит Павел