Исходя из целого ряда источников, можно утверждать, что на решения
Михаила Бестужева оказал влияние сербский священник Михаил Вани.
О личности этого человека нам известно не многое. По
австрийским источникам Вани был монахом в Ходошском монастыре, в
Банате откуда бежал, растратив монастырские деньги. В 1750 году он
поступил на службу к русскому послу в качестве домашнего
священника. Сам Бестужев отмечал, что Вани отличался благонравием
и «добрым житием», а митрополит Ненадович возвёл на него «разные
клеветы». (41) И австрийцы, и Бестужев отмечают влияние Вани на
действия Бестужева в вопросе о сербской эмиграции.
Бестужев в отличие от своего предшественника Ланчинского не
раз проявлял живой интерес к проблемам сербов в Австрии. (42)
85
Информация о подобной активности русского посла помогла Хорвату и
его товарищам принятие решение о контакте с русским посольством.
Сербы не обманулись в своих ожиданиях. Михаил Бестужев принял
направленную к нему депутацию и поспешил подготовить для
Петербурга сообщение представлявшее проект Хорвата в самом
благоприятном свете. В отчёте для Петербургского двора от 29 июня
1751 года (по старому стилю) Бестужев передал не только прошение
Хорвата об эмиграции в Россию, но так же изложил предысторию
вопроса и информацию о нынешнем положение сербов в Австрии
(глазами тех же сербов). Кратко упомянув о переселение сербов при
Арсении Черновиче Бестужев отметил заслуги сербов перед
австрийской монархией, их храбрость и преданность престолу. Между
тем, по словам Бестужева «при настоящем владение венгерцы… при
дворе паче всех других подданных кредит имеют», и пользуясь этим
мстят сербам за прошлые обиды. Австрийские власти, по его словам, эмиграции сербов не препятствуют. Под конец, Бестужев, стремясь
произвести впечатление на читателей его письма, отмечал, что сербы
уже «деревни и пожитки свои продавать начали» и если их не примут
«в таком случае не безопасно дабы те сербы из крайнего отчаянья не
пошли бы в турецкую протекцию». (43)
Бестужев был искренен, утверждая, что австрийские власти
принципиально не возражали против эмиграции Хорвата и ещё
нескольких фамилий в Россию. Первоначально власти в Вене увидели в
эмиграции прекрасную возможность избавиться от наиболее упрямых
смутьянов, и тем самым ускорить разрешения кризиса вокруг
расформирования Поморишской-Потисской границы. 5 июля 1751 года