— Я уже собирался силой тебя оттуда вытаскивать.
— Гость пришел, я спрятался за шкафом.
Виликус слушает вполуха, и тут же перебивает:
— Пойдем, нужно крыльцо вымыть, ночью дождь был и сильный ветер.
Едва поспеваю за ним, стараясь делать такие же широкие шаги. Семенят только женщины. Сначала идем за инвентарем, потом в наряд. Оттуда нас дергают в атриум, когда светило достигает зенита. Рядовой Тиберий с Вестой уже попрощался, а смены все равно поменяли. Жду вопросов от Трура, но старший виликус только пожимает плечами. Или ему все равно, или просто некогда. В особняк попадаем с главного входа. Бассейн в центре атриума перекрыт каменными плитами.
Саркофаг поставили на них и обложили ветвями кипариса. Отворачиваюсь от выбеленного лица мертвой и замечаю, что стеклянный купол над бассейном завешали тканью, отчего освещение стало мутным. Шумно здесь не было никогда. Но сейчас я будто во сне, где звуков нет и каждое движение замедленно. Двумя тенями скользим с Труром к дальней стене и садимся на низкие скамейки.
— Делать ничего не нужно, — шепчет виликус, — за порядком следит охрана, атриум украшают либитинарии, а мы с тобой тут, чтобы подтереть, если что-то прольют, поднять упавшее и собрать рассыпавшееся.
На подхвате, по сути. Прекрасное задание и удобное место. Копирую позу Трура, широко раздвигая колени и складывая руки на животе. Сидеть приходится долго. Размазанные тени на полу сгущаются, когда заканчиваются последние приготовления и по главной лестнице спускается Наилий. Распорядитель похорон подает знак музыкантам, в атриуме появляется мягкий ритм барабанов и тоскливый дудук. Цзы’дарийцы в белых одеждах сидят на полу, поджав под себя ноги. По барабанам не бьют, а скорее постукивают пальцами, но я ощущаю вибрацию слишком хорошо. Вхожу в резонанс с мелодией, выпадаю из реальности и медленно качаю головой в такт.
— Тиберий, — трогает за плечо Трур, — ты здесь?
Моргаю, приходя в себя, думаю, что ответить, а на пороге атриума появляются мудрецы в сопровождении Флавия. Избирателя уже с ними и испуганно озирается вокруг. Для него после психиатрической клиники тихая музыка, как гром, а редкие застывшие фигуры в глубине помещения — толпа. Скоро привыкнет к нормальной жизни. Жаль, я с ним не смогу поработать. Всегда дерганный Эмпат сейчас тих и сосредоточен. Тянет носом воздух, читая окружающих. Наилий замирает, встретившись с ним взглядом. Пугаюсь, что по его эмоциям Эмпат разгадает обман, но мудрец почтительно склоняет голову и вслух соболезнует. Плохо. Генерал не играет, он верит в то, что происходит, и его боль настоящая. Эмпат пьет ее, тянется к полководцу всем телом, пока Флавий не оттаскивает его в сторону за шиворот. Только усадив беспокойного мудреца на скамейку, бывший либрарий подходит к Наилию, чтобы сказать несколько слов и положить ветвь кипариса к саркофагу.