— Нет!
Слишком громко. До гулкого эха в пустой комнате, до шока и непонимания в глазах Наилия. Он зависает надо мной, опираясь на локти и спрашивает:
— Почему?
— Отпусти! Не хочу!
Снова бью в грудь, как в стену, не в силах освободиться. Истерика прорывается хрипами:
— Уходи! Оставь! Нет!
Генерал отстраняется и этого хватает, чтобы я выбралась из-под него. Нагота пробирает жгучим стыдом до слез из глаз. Дергаю комбинезон, чтобы прикрыть грудь. Снова бежать? Нет, сейчас хочется спрятаться. Свернуться клубком в углу и скулить от боли. Успеваю увидеть, как Наилий закрывает лицо руками, и спиной проваливаюсь в дверь ванной комнаты.
Она большая и здесь всегда холодно от белого мрамора на стенах с морозными прожилками. Все углы заняты, и я забираюсь по ступеням в ванну на пьедестале. Ныряю в нее, как в колыбель, и подтягиваю колени к груди. Тихо плакать не получается, всхлипы превращаются в рыдания. Звук отражается от каменных стен гулким эхом, и я, не думая, бью по кнопке крана, чтобы пошла вода. Струя срывается с шипением и затекает под меня. Теперь комбинезон промокает не только от слез.
Становится еще холоднее, скоро зубы застучат. Меня вымораживает изнутри, выдавливая последние всхлипы. Не понимаю, что случилось, почему снова так страшно? Там за закрытой дверью сидит Наилий, а не демон из бездны. Всерьез ведь от него отбивалась, но что он сделал? Обнял и поцеловал. Укусил, как делал много раз до этого. Так почему сейчас вздрагиваю от отвращения? На любимого мужчину смотрю, как на врага? Неужели так никогда и не смогу простить? Останусь рядом с пустотой внутри? Можно привыкнуть к боли, можно научиться не отворачиваться от поцелуев и считать мгновения, пока дарит ласку. Но ведь заметит. Будет ли ему все равно? Может, и не нужен от меня отклик, достаточно молчаливого согласия? Разве куклу спрашивают, что она чувствует?
Меня скручивает в узел. Вода попадает на бритую голову и течет в уши гулким шумом. С силой разжимаю зубы, чтобы не прокусить губу. Зря. В оттенках боли нет разницы. Хлебала ее полными ложками и все равно не достала до дна. Сколько еще терпеть? Как долго меня будет долбить кризис?
Все вокруг, как в тесном карцере без окон, когда кажется, что прошла жизнь, а пролетел один день. Готовишься терпеть до конца и ломаешься так быстро, что стыдно. Я орала, срывая голос, и бросалась на мягкие стены. Оплакивала потерянную жизнь, считала, что больше ничего не осталось. Ошиблась. Не страшно терять то, чего не было. Застывший в холодном безразличии Наилий, уходящий от меня в бездну — единственный настоящий кошмар. Я сама его оттолкнула! Почему?