— А кого?
— Молокососов одних в городской дружине. Недолго, правда.
— Почему недолго? — Я ускорила шаг, нагоняя его.
— Уволили.
— За что?
— Да так…
— Ну расскажи! — пусть вытягивать ответы из него приходилось клещами, он их, тем не менее, давал. А ведь раньше дерево было легче разговорить! Особенно когда оно — дриада.
— Командира с верхушки башни свесил, — буднично признался Кайден.
— Как свесил?! — ахнула я.
— За грудки.
— Ты чокнутый. — Уточнять, что восклицание не было конкретизирующим вопросом, я не стала.
— Именно с этими словами меня из дружины и выперли.
— И что ты дальше делал?
— Да ничего, втащил обратно. Не убивать же за идиотизм-то.
В голову стало закрадываться подозрение, что кое-кто надо мной издевается.
— Когда из дружины уволили!
— А. Наемничать пошел. Сначала нанялся к лордику одному, он как раз на границу отбывал, а потом примкнул к отряду известному… Там отличные лучники обитали, и слава у них громкая была. Так что, когда меня после одной стычки в пограничье позвали к «Веселым Братьям», я пошел.
— А лордик что?
— Да ничего, отпустил. Еще и денег сверх положенного дал!
— Кажется, я понимаю его мотивы… — пробормотала я себе под нос.
Лес расступился, открывая перед нами стены школы — серые снизу и выбеленные с темными перекрестьями балок на верхних этажах. Сердце кольнуло тревогой — показалось, или раньше расстояние до этих стен было больше? Я сделала пару шагов и поняла, что Кайден отстал.
— Ты иди, — бросил он в ответ на немой вопрос в моем взгляде. — Я еще постреляю.
Я готова была поклясться, что пауза перед последним словом мне не примерещилась. Молча крутанувшись на пятках и зло стиснув тетиву на груди, я зашагала в школу, чувствуя спиной какой-то тяжелый взгляд.
— Постреляет он! — фырчала я спустя полчаса, яростно намешивая в миске очередное «орудие» в борьбе с веснушками. — Знаю я его «постреляю»!
Нольвенн валялась на кровати и смотрела на меня с явным сочувствием. И еще более явной умиленной насмешкой. Мои душевные терзания ее одновременно и огорчали, и радовали — дождалась же! Наконец-то!
— Скажи, тебе когда-нибудь мужчины изменяли?..
— Ну… Шела, я могу тебя утешить! — Я уставилась на подругу с надеждой. — Формально — это не измена! — выдала Нольвенн и едва успела пригнуться, когда в неё полетела миска с медом и пророщенными ростками пшеницы.
— Ну вот, посмотри, что ты наделала! — расстроенного сказала я, обозрев комнату, заляпаную пятнами маски. — И как теперь это все отмывать?
Подруга, выглянула из-под одеяла, ошарашенно хлопая ресницами.
То, что у Элары были новости, стало ясно всему шестому целительскому курсу, когда она влетела на урок по истории лекарского дела с десятиминутным опозданием, красная, запыхавшаяся и с глазами, выражение которых могло сулить как вселенскую катастрофу так и свалившееся на нас неземное счастье. Если бы историю вела наставница Мадален, выставила бы за дверь нерадивую, но наставник Бельтрам только сухо покачал головой да махнул рукой — садись, мол, да побыстрее. И сокурсница верткой рыбешкой нырнула на свободное место рядом со мной. Однокашники наградили меня завистливыми взглядами, а класс вновь наполнил глубокий, объемный голос наставника, сегодня вещающего нам об открытиях, сделанных во время величайших катастроф в истории человечества.