Разговор с господином Гелесом и директором Паскветэном вышел долгий, и как-то само собой получилось, что мы опять ни словом не помянули связавший нас с Кайденом лесной обряд. Не то чтобы врали — попробуй-ка, недоучка, соври магам такого опыта! — скорее, просто, обтекали иные моменты еще до того, как о них спрашивали.
Да и отвечал на вопросы по большей части один Кайден, ко мне же наставники и дознаватель обращались, лишь когда хотели что-то уточнить. Я вовсе и не стремилась вылезть вперед со своим ценным мнением, сидела в уголке и тихо завидовала — так ловко увиливать и обходить скользкие места я научусь еще не скоро.
Не удивительно, что мне так и не удалось припереть Кайдена к стенке, пока он сам не захотел в руки даться!
Но ничто не длится вечно — закончилась и наша пытка допросом. Господин Гелес вежливо сообщил директору, что у него вопросов больше нет, и директор отпустил нас из кабинета мановением сухонькой руки.
Но прежде, чем тяжелая дубовая дверь успела выпустить нас на свободу из пыточных застенков, голос наставницы Мадален пресек попытку бегства:
— Стоять! Куда это вы так быстро?
Мы оба замерли, и наставница продолжила с явным удовольствием в голосе:
— Мы же еще самое главное не обсудили — ваше наказание! Итак, куда бы вас направить?..
Кайден, который куратора целителей знал куда хуже меня, характерной задумчивой мечтательностью в ее голосе не проникся и бестрепетно встрял в раздумья:
— Наставница Мадален, Шеле сейчас нельзя давать большие нагрузки. У нее и так начальные стадии магического истощения, — он выдал это так уверенно и твердо, что я чуть в голос не застонала.
Ну, дура-а-ак! Ну, кто? Кто указывает и без того разозленной наставнице?
Все.
Нам конец.
Нас продадут в рабство.
— Вот и отлично. — Ласковый голос целительницы подтвердил самые страшные из моих опасений. — Отправляйтесь чистить алхимические котлы. Там как раз никакой магии применять ни в коем случае нельзя!
Мое сердце оборвалось и покатилось вниз, через этажные перекрытия, прямиком в подвалы.
Алхимические котлы!
Уж лучше в рабство!
— Могло быть и хуже, — посмеиваясь, утешал меня Кайден получасом позже, когда мы, переодевшись, натирали светлым речным песком один на двоих здоровенный медный котел.
— Не могло! — непримиримо огрызнулась я, не желая поддаваться подкупающим интонациям в голосе лучника и мириться с ним после короткой, но бурной ссоры, посвященной его скудоумию.
От пинка боевик увернулся, подзатыльник себе отвесить не дал, перехватив руку еще на подходе, а на мои гневные речи отреагировал со снисходительным добродушием, которого я прежде за Кайденом не замечала. Из всего арсенала мне оставалось только обиженное молчание, но и оно постепенно сдавало позиции.