— Новенький? — спокойно интересуется Джон, пока демон, скуля, пытается оклематься. — Давно в городе?
Отродье рычит, не желая отвечать. Ну, что ж…
Джон вычитывает экзорцизм, окружив демона кольцом святого огня, без особой душевной дрожи наблюдая, как тот пытается вырваться из плена пламени, но вновь и вновь, обжигаясь, падает на землю.
Для демонов такого рода экзорцизм кажется наказанием. Насмешкой. Ведь сейчас Джон сознательно ослабляет демона, и в ближайшие несколько дней это конкретное отродье скорей всего будет проигрывать другим демонам в драках за души. На деле же это рука помощи, вычерпывающая из души несколько ковшей греховного голода. Блокирующая искушающие обостренные чувства. На время прижигающая раны, оставленные на человеческой душе.
Джон часто сочувствует демонам. Ему даже слишком знакомо ощущение жажды, жажды преступления запрета, упоительное ощущение свободы, когда даешь себе волю. Слишком жестоко давать людям бессмертие, пусть даже в Чистилище, оставляя при них их прошлое. Память, горькая память становится душевной пустотой, а пустоту всегда нестерпимо хочется заполнить.
Триумвират регулярно напоминает Джону, что он не прав, что в первую очередь демонам всегда дается шанс — многие шансы, до того как демонических меток на грешной душе становится слишком много, у неё всегда есть шанс спохватиться. Демоны становятся врагами небес лишь тогда, когда сами покидают чистилище, бросаются в смертный мир в поисках силы, охоты и сильных чувств. Когда сознательно отказываются бороться с собой.
Когда Джон возвращается в Чистилище, все проходит довольно рутинно. Сдает шары с душами дежурному инструктору, и тот уносит их в отдел материализации. Там души выпустят из шаров, и они оформятся телесно. Джон часто делает это сам, ему нравится наблюдать за тем, как души из тонких сияющих белых нитей материализуют для Чистилища форму своего тела, но сегодня он чувствует себя слишком уставшим для этого. Два экзорцизма за одни сутки сказываются, все-таки взывать к человеческому в душах довольно сложно. Однако в кабинете на столе — чертов Хартман, теперь, кажется, нужно стол менять — лежит одна четвертинка белого листа, и изящным почерком Артура Пейтона на ней выведено «Зайди ко мне». Артуру даже подписываться не надо.
Могли бы вызвать через знак, но решили не отвлекать и попросту дождаться.
В кабинете Артура не только он сам, здесь собрался весь Триумвират. Анджела что-то читает, устроившись в кресле у книжной полки, Кхатон устало дремлет на кушетке, такая вполне привычная картина. Так Триумвират обычно и дожидается тех, кто ему нужен. Джону хочется развернуть плечи, чтобы выглядеть чуточку бодрее, но он напоминает себе, что это необязательно. Необязательно казаться кому-то кем-то, тем более Триумвирату. Они слишком давно знакомы, чтобы им было важно — кажется ли Джон сейчас бравым оловянным солдатиком, или все, что он хочет, — это наконец поужинать и заблудиться в одеяле.