Тогда им повезло. Хлор — имеет обыкновение скапливаться на дне ущелий, ибо он тяжелее воздуха: султан об этом просто не знал. Волей Аллаха они остались живы, хотя долго кашляли, выхаркивая легкие — а многие из стариков умерли. Но значит — того хотел Аллах. Умирали здесь рано — люди за сорок считались стариками.
Как и положено по местным законам — овдовевшую женщину взял себе в жены ближайший родственник покойного. Мать Исы — родила еще двоих детей, а к приемным — отец относился без доброты, часто избивал их и выгонял из дома. Иса часто нанимался пастушить или делать всякую посильную ему работу — тем и жил.
Многие считают Дофар каменной пустыней — но это не так. С моря — ветер приносит благословенный дождь, а в сезон дождей — склоны Дофара буквально расцветают. Местные — держат коз, а так же ведут земледелие на выложенных камнем террасах, каждый камень и каждая мера земли которых — принесена на собственном горбу. После того, как султан атаковал их поселения хлором — умирали еще долго. Дело было в том, что хлор впитался в землю, особенно в тех террасах, которые были ниже. Люди ели отраву и умирали. Никто им не говорил об опасности хлора, они вообще Джо конца не понимали, что с ними произошло. Однако, племенные вожди, как смогли, разъяснили главное: это сделал Султан. Он враг горцев и он против ислама.
Рано или поздно — кто-то отомстит ему за это.
Иса рос в лишениях, но заработок, который он находил, и те куски, которые выносила ему сердобольная мать — хватало, чтобы не умереть с голода. Постепенно — он рос, брался за более и более тяжелую работу и мог купить больше еды, которая так была нужна растущему организму. Он рос выше, чем большинство сверстников — а горцы вообще низкорослы. Его ноги становились каменными от долгих переходов по горам, руки — сильными и цепкими, способными удержать своего хозяина на горной круче. Глаза — соколиными, приспособленными к тому, чтобы видеть едва заметную горную тропку даже ночью легкие — отличались намного большим объемом, чем у сверстников с равнин — он должен был выживать на высоте, где кислорода мало.
И у него была мечта
Он с детства мечтал об оружии.
Это была искренняя и жаркая мечта, совсем такая же, как его сверстник из более благополучной страны мечтает о велосипеде. О настоящей винтовке. Не о ноже, который у него был пусть и плохой, не о кремневом ружье, британском Браун Бесс, помнящем еще королеву Викторию — а о настоящей винтовке. Пехотной, типа Энфильда или Мосина. Которая бьет так, что можно достать до соседнего склона. Которая бьет так, что можно выбить всех проклятых врагов, тех которые убили отца. Которая даст ему возможность быть настоящим мужчиной — как положено.