— Ты к какому полку приписан? — начал старшина просто чтобы начать разговор — к семнадцатому вроде как?
— Так я ведь на танках служил, какие там полки. Только что и числился.
— А потом
— А потом сами кубыть знаете. На Востоке бултыхался…
— Вот то-то и оно. Про Восток хочу погутарить с тобой, как с человеком опытным. Беда у меня, хорунжий, беда…
— Что за беда?
— Казаков вбили.
— Где?
— В Йемене. Знаешь?
— Не бывал — но знаю. Я севернее хозяйствовал — хотя какое там хозяйство, винтовки из рук не выпускал восемь лет. А Йемен — поганое место. Дюже поганое. На самом берегу оно, кого там только нет. Контрабандисты, заидиты, шииты, ваххабиты.
— Откуда знаешь? Не бывал же…
— А на Востоке все про всех знают. Ты говори, старшина чего хотел.
— Чего хотел… На службу в войско пойдешь?
Григорий сплюнул на чисто выметенную землю.
— Ну какой из меня служака, в мои то годы. Я и в седле сидел последний раз… прошлым летом, кубыть…
— Ты не спеши… Ты Хомутова помнишь?
— Терентия Павловича?
— Его самого.
— Помню, как не помнить. Он сотней командовал, там, где нам землю дали. Гарный казак, лихой… — Григорий нахмурился — это его вбили?
— Нет. Я ему вчера телефонировал в Багдад, он теперь четвертым полком командует, стоит в Багдаде. Спросил, что он мне с горя хорошего скажет. Он мне обсказал — что, мол, так и так, тебя надо разыскать.
— А зачем не сказал?
— Не сказал…
Григорий смотрел в землю, как упершийся бык. Молча. Со дороги на баз зашли и атаманцы, незваными.
— Казаков ведь вбили, подумай… Не застыдишься ли, если отказ дашь?
— Не застыжусь. Я зарок дал, винтовку в руки больше не брать. Хватило мне — во!
Григорий махнул рукой над горловой словно шашкой.
— Да и потом сейчас какой из меня боец. Казак третьего призыва. Молодых кого попроси, старшина. Не поеду туда. Не могу.
— Да чего ты кобенишься как баба! — крикнул не к месту один из атаманцев.
— Чего?! А ну…
Старшина вовремя заступил дорогу, перехватил, гаркнул громовым голосом, отработанным за время службы.
— Цыть, вражьи дети! А ну, смолкли все! Чисто как бабы! Пошли вон со двора!
И чуть погодя добавил привычное
— Перепорю!
Атаманцы смутились — да и знали они, к кому приехали, ходили слушки по Дону. С Арабом не связывался никто, даже в шутку. Сторонились его. И теперь, подталкивая друг друга чужие, незваные гости потянулись с база.
— Ну, смотри сам, Араб… — тяжело сказал старшина, по-кочетиному топнув ногой. Мое дело предложить, твое отказаться. Не хочешь — дело твое. Тебе жить…
Плюнув на вытоптанную землю база, войсковой старшина пошел на выход, тяжко ступая подкованными сапогами. У ворот остановился.