И тут меня вдруг пронзило холодом во второй раз.
Мы не предохранялись!
Просто вообще вылетело из головы!
Когда мы жили вместе, я пила таблетки, поэтому в паттерне «секс с Антоном» у меня просто не встроено вспомнить про презервативы.
Я судорожно посчитала дни — и мысленно застонала. Прямо ровно середина цикла, надо ж было так попасть!
Нервно и судорожно я пыталась придумать, что можно сделать. Кипр же, лекарства по рецептам, вряд ли мне продадут таблетки для экстренной контрацепции просто так. И в страховку это не входит.
Мамочки…
— Что-то случилось? — удивленный голос вытряхнул меня обратно в реальность.
Ай, я замерла прямо посреди кадра. Офигенно.
Взяла себя в руки.
Давай подумаем про это попозже.
Пока вертелись и снимались, пока летела с высунутым языком, едва успев купить кофе по пути, на следующую съемку, пока проходил долгий кипрский день, солнечный и свежий, в голове варилось, варилось… И никак не находился выход.
Но стоило выйти из отеля, где проходила последняя съемка, сесть на скамейку — и вдруг увидеть в своих ладонях стаканчик с кофе, который протянул севший рядом Антон, как все снова вылетело из головы.
— Устала?
— Умгу…
— Здесь поедим или дома?
— Дома.
Я выгибала спину как кошка, терлась об него задом, царапала когтями матрас. Он вел пальцами по позвоночнику, прочерчивая его, заставляя усталость вытекать из меня там, между ног.
Он стискивал мои бедра, глубоко проминая пальцами кожу, я чувствовала, что принадлежу ему в этот момент вся, что он — берет меня. И это было так же мучительно, как и сладко. В этой нагретой солнцем комнате, расчерченной полосками от жалюзи. На этом кошачьем апельсиновом острове. Вдалеке от всех.
— Я несколько месяцев пил. Много пил. Каждый вечер в баре с друзьями. Старался с разными компаниями, чтобы никто не понял, что я уже почти алкоголик. Никогда не пил один, боялся, что стану как отец.
Он водит пальцами по моей ладони и не смотрит мне в глаза. Я чувствую как дрожит его рука, но молчу.
— Однажды уходил после закрытия бара и вдруг понял, что иду один… Друзья разъехались несколько часов назад, а я даже не обратил внимания.
Сухие губы касаются середины ладони, он ложится на нее щекой и продолжает говорить.
— Пока ждал автобус, ко мне подошел старичок, попросил с ним выпить. Рассказал, что едет с кладбища, он каждую неделю туда ездит. Пока жена была жива, не ценил ее, а теперь совсем одинок. Велел любить ту, что рядом, пока не поздно. Я поржал — это ему поздно, у меня все еще впереди.
Я ерошу его волосы. Каким все кажется многозначительным, когда больно.