Ох, я сейчас заплачу.
— Если кто и знает, так это я, сынок. Гвен никогда уже не будет смотреть на меня так, как раньше, — умоляет он. Я бросаю взгляд на плачущую Лорен, которая смотрит на меня, как на худшего человека в мире. Я подхожу к Клэю и снова бью его пистолетом.
— Это всё твоя вина!
— Кэл! Что ты помнишь из той ночи? — вопит Уильям.
— Мне не нужно ничего тебе объяснять! — я кричу на него.
— Не мне. Объясни это Лорен, — говорит он. — Заставь её понять, почему ты должен это сделать, — интересно, какой тип двухбитной обратной психологии он пытается использовать. Мне действительно нужно прострелить ему колено.
— Подумай, Кэл. Что на самом деле ты помнишь? — спрашивает она, всхлипывая. Я громко стону.
— Он застрелил мою мать, Лорен. Прямо передо мной, и оставил там, пока кто-то не нашёл меня, — я говорю ей.
— Кто тебя нашёл? — выспрашивает она. Я начинаю ей отвечать, но не могу. Ничего не помню.
— Какая разница, кто меня нашёл? — ухожу от ответа, разочарованный всем этим.
— Насколько отчётливо ты помнишь тот день, Кэл? Тебе было пять, — умоляет она.
— Когда твою мать застреливают прямо перед тобой, это не так-то просто забыть! — кричу в ответ.
— Всё на самом деле произошло так? — спрашивает Лорен тихо. Её голос успокаивает мой гнев, и я ненавижу это. — Я разговаривала с Хелен по пути сюда, — продолжает она, медленно приближаясь ко мне.
— Лорен, оставайся там, — приказываю ей, но она продолжает приближаться ко мне.
— Крис и другие альтеры помнят это не так, — говорит она.
— Почему ты не пьёшь? — она говорит.
— Какое это имеет отношение к делу? — я говорю ей.
— Ты живёшь на грани и предаёшься всем жизненным удовольствиям, но не любишь пить? — произносит она, а моё терпение потихоньку иссякает. — Твоя мама пила. Много, — продолжает она.
— Что ты такое говоришь, Лорен?
Я оглядываюсь на сукиного сына Клэя.
— О чём, чёрт возьми, она говорит? — я срываю ленту из его рта, и он задыхается. — Говори, и быстро, — рычу я на него, всё ещё удерживая пистолет у его лица.
— Раньше она не пила. До твоего рождения твоя мама была медсестрой. Она нашла работу через социальные программы в большой больнице в городе. Она была счастливейшей из всех, кого я когда-либо видел. В нашей семье всё было хорошо…
— Время, — нетерпеливо говорю я.
— Через несколько месяцев у неё появилось много свободных денег. Она начала носить модную одежду и украшения. Я не самый умный человек в мире, но понимал, что не она всё оплачивала. Знал, что что-то происходит, но ничего не говорил. Она была счастлива, мы были счастливы. А потом она забеременела. К тому же потеряла работу, но продолжала говорить, что всё будет хорошо. Что мы будем обеспечены. После твоего рождения то, чего она ждала, так и не произошло. Затем у неё началась настоящая депрессия, она начала много пить, была трезвой только половину дня.