— Мы говорим в племени, что «джунгли делают человека». Когда я был молод, я приносил много добычи, и мне нравились прогулки в лесу. Некоторые используют копья для охоты, некоторые камни, некоторые мечи. Все люди в племени должны охотиться за едой, но некоторые также делают веревки, готовят, производят оружие, убирают в деревне или собирают растения для разных целей. Все полезны, все важны. Я охочусь и делаю оружие, потому что мне нравится делать то и другое. Что Эмилия любит делать?
И вот так он перевернул все с ног на голову. Мне никогда не приходило в голову, что я могу делать здесь что-то, что мне нравится. Я начала заниматься керамикой, потому что Кэролайн потеряла к ней интерес. Кто-то должен был этим заняться, но изготовление горшков не вызывало у меня особого удовольствия.
— Хорошо. Мне нравятся животные.
— Да, ты сказала, что ты охотник, когда мы впервые встретились. Охота очень полезна!
Я касаюсь губ одним пальцем. Я что и правда так сказала?
— Я… нет, не совсем так. Эмилия не охотится. Не нравится убивать. Нравится держать животных, защищать, кормить, обнимать.
Я почти слышу, как его лоб морщится.
— Держать животных? Обнимать?
— Обнимать, — подтверждаю я, надеясь, что это слово означает то, что я думаю.
— Вот так, — и я поглаживаю его твердый живот и трусь щекой о его грудь.
Я смотрю на Арокса и вижу, что он нахмурился еще сильнее.
— С животными?
Наверное, пещерному человеку на этой опасной планете делать что-то другое с животными, чем охота и убийство, кажется довольно странным.
— Да. Не в странном смысле! Просто потому, что это мило. Чувствуешь себя хорошо.
Я беру его за руку и держу, как будто это песчанка.
— Мммм, такая милая маленькая пушистая штучка. Кто это такой симпатичный и маленький в руке у Эмми? Это ты? Это тыыыы? Конечно, это ты. Чувствуешь себя хорошо?
Я целую его руку, и, кажется, выгляжу при этом довольно глупо и безумно. Но предложение Арокса найти себе занятие по душе заставило меня почувствовать себя лучше.
Я чувствую, как он пожимает плечами.
— Женщины очень странные.
Я часто думаю то же самое о мужчинах.
— Не каждая женщина странная. Может быть, Эмилия очень странная. Другие женщины вообще не странные.
Мы замолчали, и в наступившей тишине я осознаю, что больше не слышу звуков серого призрака на дереве. Движения тоже нет. Он, должно быть, спустился вниз, пока мы разговаривали.
— Враг!
Арокс отталкивает меня от себя и подпрыгивает, как стальная пружина, вытаскивая меч и занимая очень агрессивное положение между мной и серым призраком. Существо стоит недалеко от нас, и его восемь рук полны желтых фруктов, а сок капает с его пушистых щек.