В отличие от других обитателей этой тюрьмы, она не собиралась кричать — от этого болела голова — или биться головой о стену (от этого тоже болела). Но, учитывая отсутствие удобств, Проекту нужно было хоть что-то, чтобы развлечься. Телевизоры больше не разрешались, потому что некоторые из заключенных использовали их в качестве оружия. Книги оказались под запретом несколько лет назад, в основном потому, что страницы забивали сортиры. Проекты использовали бумагу, чтобы подтирать зад. Рисование на стенах своей кровью, мочой или экскрементами? Да ее бы стошнило. Что оставалось? Не так много, чтобы развлечься.
Итак, она подсчитывала все на свете. Постоянно.
Один. Два. Три. Проект добралась до семисот тридцатой трещины в стене, когда первый удар сотряс стены. Она не обратила на это внимания. Каждые несколько месяцев в лабораториях что-то взрывалось. Ей везло — она оставалась здесь, когда это происходило, но она не могла сказать того же о других. Бедный проект M87 так и не пришел в себя, после того как вернулся без левой руки и одного глаза.
Семьсот тридцать два. Тридцать три. И снова комната вокруг содрогнулась, удар сопровождался слабым ревом сигналов тревоги.
«Ой-ой, кто-то в беде».
Она всегда могла определить тяжесть происшествия по топоту ног персонала. Ошибку нельзя было допустить.
Грохот продолжался, и вой сирен стал громче. Вокруг нее, в клетках по бокам, Проекты оживились, подошли к прутьям решеток, чтобы выглянуть, вытянув шеи, чтобы услышать смутный гул, до сих пор раздающийся высоко над головой. К ее удивлению, гул стал громче. Странно, потому что как раз над головами были складские уровни, служившие дополнительным буфером между проектами и экспериментальными лабораториями. Что сделали ученые на этот раз, чтобы создать такой хаос?
Звуки выстрелов. Крики. Стены снова содрогнулись. И впервые в их секции загорелись красные огни и завопили сирены. Как интересно.
Конец был близок. Ну, или так решило уродливое существо в камере номер двадцать девять.
— Мы все умрем! — орал получеловек-получудовище. — Я первый! Пожалуйста!
— В очередь, — пробормотал амфибия в камере напротив нее. — Я был здесь дольше тебя. Я должен идти первым.
На самом деле, не он, а Проект была в подземелье дольше всех, но она удержалась от комментариев, не желая вызывать зависть.
«Я — королева пыток. Ура мне!»
Спереди и сзади по коридору люди выкрикивали свои доводы в пользу того, чтобы умереть первыми. Проект молчала. Жизнь заключенного может быть отстойной, но все же, кто сказал, что смерть будет лучше? Несомненно, в мире существовало что-то большее, чем бесконечная череда стерильных лабораторий, бетонных ячеек, запутанных коридоров и людей в белых халатах. Не все жили в запертой комнате, и, согласно книгам, которые она читала до того, как их увезли, за пределами лаборатории существовал целый мир, огромное место, где мог жить оборотень, свободный от правил и циклов анализов крови.