Тедди обожал пляж. Это было самое его любимое место – место больших приключений. Он прыгал на волны и валялся в песке. От мокрого песка его шерсть приобретала цвет темного золота. Он носился взад и вперед и играл с другими собаками, но постоянно возвращался ко мне, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
Автобус подъехал к остановке у пляжа, но я заговорилась с подругой. И мы не сразу поняли, что автобус не двигается, а все пассажиры молча смотрят на нас.
– Послушайте, вы будете выходить или нет? – спросил водитель.
– Нет, – удивилась я, – мы еще не доехали.
– Но ваша собака выходит! Она только что нажала кнопку.
– О, Тед!
Я извинилась перед водителем, который по-настоящему рассердился, и автобус поехал дальше.
– Ты хитрая обезьяна, Тед! Мы не идем на пляж – мы едем домой.
Тед смотрел на меня с лукавой усмешкой.
Я не стала выходить, потому что нельзя же было позволять ему останавливать автобус каждый раз, когда захочется поиграть. Но когда мы добрались до дома и разобрались со всеми делами, я вывела его, и мы отправились на пляж. Раз уж ему так туда хотелось…
***
Тед изменил мою жизнь во всем. Я всегда любила рисовать – еще в детстве я зачарованно смотрела, как отец моей подруги пишет пейзажи. Мне нравилось, как на холсте неким волшебным образом проявляется картина. Я хотела когда-нибудь и сама попробовать рисовать. Как и многое другое, это далось мне нелегко. Я знала, что скипидар и лаки могут плохо повлиять на мое горло, поэтому масляные краски исключались. Попробовала писать акварелью, но эта техника мне не давалась. А потом я узнала о масляных красках на водной основе. Я была просто в восторге и сразу же записалась на курсы.
Но заниматься на курсах оказалось сложно. Питеру приходилось ходить вместе со мной – это было еще до того, как мне начал помогать Монти. Питер был очень добр, но его присутствие привлекало внимание к моей инвалидности. Люди в классе начинали относиться ко мне иначе. Как-то раз я сидела в одном конце класса, а все остальные собрались в другом и обсуждали рождественскую вечеринку, на которую пригласили всех, кроме меня. Я чувствовала себя скованно и неуютно, и мое отношение к живописи стало меняться. В такой обстановке я вряд ли смогла бы писать картины от всего сердца. А я считала, что в картину нужно вкладывать частичку собственной души, иначе она будет мертвой.
Я перестала посещать курсы, краски и бумагу убрала подальше. Мечты о творческой работе, которая приносила бы мне удовлетворение, так и остались мечтами.
Но теперь у меня был Тедди, и все изменилось. Он вселил в меня уверенность. Люди стали относиться ко мне иначе – они перестали видеть во мне инвалида, потому что все их внимание было приковано к Тедди. Я могла выйти на улицу голой, и никто этого не заметил бы. И тогда я решила снова записаться на художественные курсы. Питеру больше не пришлось бы меня сопровождать.