6
— Ах, Тори, ты не представляешь, насколько я рад тебя видеть! — Эдуард обнял дочь и присел напротив неё у камина. Их разделял невысокий столик, дрова уютно трещали в очаге (ранняя весна, в Вьедме сыро и прохладно) и вся обстановка так напоминала родную Англию, что у короля защемило на сердце. — Тебя не мучает подобная промозглая погода?
— Моросящие дожди, папа, далеко не самое неприятное в местном климате. А вот памперо[11], сильнейший ветер… шестьдесят миль в час — обычное дело на равнинах Патагонии, знаешь ли, а бывают и посильнее. Да ещё и зимняя засуха…
— Бедная… как же ты здесь живёшь?
— Так здесь мы и не живём, папа, а бываем. Наездами. Как в этот раз, например. Да и в пампасах южнее обитают лишь индейцы и редкие скотоводы. А люди… — Виктория мягко улыбнулась, — люди полностью довольны. Город надёжно защищён от ветра силовым полем, а специальные погодные установки формируют климат намного более мягкий, чем на окружающих равнинах. Сюда стремятся переехать множество людей, и если б не жёсткие ограничения, введенные Его императорским величеством, население Вьедмы давно превысило бы миллион.
— Вот как? — поднял бровь Эдуард. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что Британия более не центр Вселенной. Пожалуй, к новому положению дел надо долго привыкать. — Скажи, если можешь, конечно, зачем пришельцам наша Земля? Терра? Я слышал, что в Галактике множество миров, пригодных для жизни и свободных от населения… от дикарей вроде меня, дочь!
Эдуард разволновался, произнося последние слова. Его лицо покраснело, а глаза были готовы метать молнии. Виктория успокаивающе положила свою ладошку поверх отцовской руки. Она — да ещё, пожалуй, Алиса Кеппел — могли смягчить взрывной и упрямый характер Эдуарда VII, удерживая его величество от поспешных решений и множества разочарований.
— Ты не дикарь, папа. Мы — не дикие туземцы, нет. Стал бы Рик (принцесса давно привыкла сокращать имя мужа в домашней обстановке) брать меня в жёны, если бы было иначе? Тебе ли не знать, папа, как обходятся "цивилизованные" люди с женщинами аборигенов?
Виктория саркастически хмыкнула, и Эдуарду стало на мгновение стыдно за британских мужчин.
— Это не так, Тори! Вспомни Покахонтас[12], или дочек индийских раджей, вышедших замуж за английских офицеров. Твоё обвинение несправедливо.
Усмешка судьбы! В начале XVII столетия брак этой индейской девушки принёс английской короне обширные территории Виргинии. А теперь в роли туземной принцессы выступила его родная дочь!
И, кажется, она полностью довольна жизнью, поздоровела, помолодела. В свои сорок пять она выглядит на восемнадцать-девятнадцать, не более.