Когда Джокер в седьмом часу вечера ввалился в квартиру, он сначала замер с полуприкрытыми глазами и жадно трепещущими от домашних запахов ноздрями, а только потом заметил меня, стоящую на одной ноге с ботинком в руках.
— Куда собралась?
Понимая, что претензии на частную жизнь его только разозлят, ответила сразу:
— В «Мескалито». Проверю, как там дела у лоспончосов. И все такое. Ужин на столе, не скучай.
В конце концов, право на выходной я имела, а ему до моего возвращения тоже будет чем заняться: среди прочей информации, я добыла из мутного медиа-потока высказывания сенатора Холбрука о Вилде ван Хорне в общем и его компании в частности. Кажется, эти семьи больше не дружат.
Короче, крыть ему было нечем, и меня отпустили с миром.
Первые же шаги по улицам Восточного Харлема отозвались где-то в животе радостной дрожью. Не ожидала, что так соскучусь по своему району меньше, чем за неделю. Шакалята на углу играли в «стукалочку». Старик в вязаной куртке устроился на раскладном стуле с газетой перед порогом своего дома. Две пожилые сеньоры придирчиво перебирали молодую кукурузу на лотке. Продавцу-ягуару их препирательства, видимо, поднадоели, и он решил ускорить процесс. Зашуршал пластиковым пакетом и протянул руку к горке кукурузы:
— Вам подлиннее или покороче?
— Слава богу, нам уже все равно. — Это сеньора в шляпке с простеганными полями.
Согнувшись пополам и мелко вздрагивая от смеха, я продолжила свой путь. В спину мне донеслось:
— Говори за себя, Лусита. — Это, видимо, сеньора с красным цветком в жидком пучке. — Мне, пожалуйста, подлиннее.
Восточный Харлем, я тебя люблю.
ЛИНА
У Квентина все было в порядке. Предатель, он даже не расстроился, когда я сказала, что пару месяцев меня не будет:
— Значит, ты не будешь против, если Вуньефе пока поживет у нас?
Конечно, я не возражала. Даже рада была, что удалось пристроить друга в хорошие руки. Действительно, квартира сияла чистотой. На столе появились салфетки из вышитого льна, а в плетеной корзинке маленькие булочки. И лимонад в стеклянном кувшине в холодильнике. Не удержавшись, я сделала глоток прямо из горлышка. Вкусно.
Но самое главное, девушка замечательно пела, причем именно так, как нужно было Квентину — мягко и нежно, но со сдержанной страстью. И смотрела при этом только на Квена.
Гичи, единственный, кого я посвятила в планы возвращения земель койотов, благословил меня стопкой текилы, после чего беззастенчиво выставил из «Мескалито».
— Иди сторожи свои вложения. Нельзя допустить, чтобы парня прикончили, пока он не передаст землю нашим людям.