Мутно улыбаясь, он нащупал меня взглядом и попытался сосредоточиться. Я ждал.
И дождался. Шакал поднял к носу кулак и старательно отогнул указательный палец. Палец закачался перед его лицом, словно перевернутый маятник.
— Но это еще не все, — заявил он мне многообещающе.
И тут же изверг в моем направлении густую зловонную струю. Несколько капель разбились о тротуар в паре дюймов от носков моих ботинок, а выполнивший свой долг до конца шакал, сполз по стене на землю и отключил внешний мир.
Ладно, и тебе спасибо, чел. Как-никак ты поделился со мной последним, что имел.
Вот, значит, какой ты, Восточный Харлем.
ЛИНА
Фукан помер бы от зависти, узнай он о моем последнем марш-броске по крышам Нью-Амстердама. Вот только платье, к сожалению, не выдержало. Отправив шелковую тряпку в мусорное ведро, я наскоро вымылась и упала в свою постель. Несколько часов сна вернули меня в реальность и превратили в довольно разумного и мыслящего человека.
Во-первых, я совершенно не жалела о расторжении договора с Джокером. Во вторых, мне нужно было забрать свои вещи. И дневное время, когда этот контрол-фрик управляет миром из своего офиса, вполне подходило для последнего визита в его квартиру.
Вот только мой расчет не оправдался.
Джокер спал на диване в гостиной. Стараясь двигаться как можно тише, я отыскала сумочку с моим телефоном, а потом прошла в спальню.
Рюкзак был почти полон, когда мелькнувшая на периферии зрения тень заставила поднять голову. На пороге моей комнаты, прислонившись к притолоке двери, стоял Джокер. Неудивительно, что я его не услышала — он был бос. Взлохмаченные волосы, измятые брюки, выпущенная из-под ремня и почти полностью расстегнутая рубашка — сейчас его вид заставил бы плотоядно застонать половину женского населения Нью-Амстердама. Ну, ладно, все женское население Нью-Амстердама.
Затягивать молчание было бы слишком рискованно.
— Я ухожу. — Больше я на него не смотрела. — Можешь продолжать оскотиниваться, Джокер. Но только без меня. А я наконец, высплюсь по человечески и вернусь к нормальным людям.
Точно. К людям, которые хоть и режут друг друга и стреляют, но не имеют привычки ковыряться в чужой душе зубочисткой.
Забросив рюкзак на плечо, я двинулась к двери. Мне заступили дорогу, как это предсказуемо.
— Отойди.
Неужели опять придется удирать через окно. Упс, а окно-то, кажется, закрыто.
— Я идиот, Лина.
От неожиданности я моргнула. Нет, конечно, ничего подобного не могло прозвучать вслух.
— Ты не сообщил ничего нового. Дай дорогу.
— Аделина, прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Просто я не умею разговаривать с нормальными людьми. Прости… пожалуйста.